Еська Луферман, учитель музыки,
был организатором бригады синеблузников. Он был невысоким
полноватым, вечно смешливым человечком, самым «старым» из их
компании. Ему вот-вот должен был исполнится тридцатник, а он как
пацан лежал в траве и курил трубочку. Еська покупал дешевый
самосад, на базаре этого товара было навалом, а посему купить его
можно было всегда. Обычный учитель музыки не мог позволить себе
табак получше. Не мог он позволить себе и обзавестись семьей. И на
это было несколько причин, одна из которых тщательно Еськой
скрывалась. Это произошло в декабре семнадцатого, когда в Могилев
вошли польские отряды корпуса Довбор-Мусницкого. Поляки (вспомнив,
скорее всего, традиции других войн на земле Украины) устроили в
городе еврейский погром. Еська пытался бежать, да получил прикладом
по голове. Жолнеж решил, что мальчонка мертв и оставил его в покое.
Взять с нищего паренька было нечего. Ночь на морозе не прошла для
Еськи даром. От воспаления легких ему удалось вылечиться, а вот
другая беда настигла его неотвратимо и грубо. Так что ни жениться,
ни детей заводить никак учителю Луферману не светило. Правда,
сейчас, в честь праздника, Есик курил контрабандный табак, который
в городе достать было не проблема. Стоил он дороже махорки, но
аромат его был тоньше. В их здоровом коллективе Еська был
единственным курильщиком.
При виде прибывшей команды Еська
радостно заулыбался. - Ну что, неразлучная четверка? Как дела? Что
так бурно обсуждали? Пока поднимались сюда – ваш дикий крик машины
заглушал! - На прыщавом лице их худрука расползлась довольно редкая
улыбка. Казалось, что Есик старается быть еще более искренним, чем
обычно, а обычно он искренен на все сто процентов. И за это его
любили все, кто с ним постоянно работал и сталкивался.
- Еська! Котяра базарный! Как ты
сюда успел взобраться? - И не дожидаясь ответа Моська,
темпераментно продолжил. - У меня такая идея! Сейчас все расскажу!
– он почти не запыхавшись после крутого подъема, впился в Еську со
всей своей энергией и стало ясно, что он не отпустит худрука пока
не выложит все идеи, одну за другой. Но если дать Моське слово, то
про день авиации можно будет забыть. Решение пришло как-то само
собой.
- Моисей… (так Еська называл
Моську в самых серьезных случаях, что сразу настраивало на деловой
лад). У меня тоже есть важная новость: двадцать шестого выступаем
перед железнодорожниками. Вчера договорился. И еще, если хотим
успеть на праздник, то предложение Моси обсудим по
дороге.