Ничего, мы еще потрепыхаемся.
В директорской, кроме Дарьи, ее
классной, ну и директора, никого не было. Хорошо, значит, Мириченко сдержал
слово, без меня никаких бесед, читай допросов, не проводили. За одно это можно
его уважать.
– Александр Кириллович! –
всплеснула руками Софья Ильинична. – Вы появились как раз вовремя. Нас уже
осаждают.
Выглядела женщина напуганной.
Обычно гладкий пучок седых волос растрепан, под глазами неопрятные комочки
туши, пальцы подрагивают.
– Кто может осаждать директорский
кабинет? Никого не видел.
– Репортеры, – буркнул хозяин
осаждаемой территории. Сам Мириченко напоминал осунувшегося больного старика. –
Налетели, ироды.
Репортеры? Все страннее и страннее.
Не знаю, радоваться возросшей популярности дочери и огорчаться.
Перевел взгляд на Дарью. Она сидела
на стуле, прямая, как палка, напряженная, как струна. В глазах вызов,
подбородок задран, на лице гримаса отвращения. Вот только пальцы сжали сиденье,
да на щеках румянец.
Переживает.
Силой воли отвел от нее взгляд и,
добавив голосу рычащих ноток, сказал:
– Рассказывайте. По порядку.
– Да что рассказывать! – вскочил
директор. – Все рассказал по телефону.
– Мне нужны подробности.
– Давайте я, Глеб Павлович, –
влезла Софья Ильинична. – А вы лучше присядьте, таблеточку выпейте.
Мириченко кивнул и упал обратно в
кресло. Выглядел он неважно.
– Во время перемены после второго
урока у Дарьи и Маши Реутовой случилась ссора. Девочки поругались, а потом
Дарья сильно избила Машу.
– Неправда! – вскинулась дочь,
наткнулась на мой взгляд и закрыла рот.
Умница, лучше пока помолчи.
Классная продолжила.
– Маша дошла до дома, там ее увидели
мать и отчим. Испугались, понятное дело. Тут же отправились в больницу. А там и
до заявления в полицию рукой подать. Сами понимаете, Даша, можно сказать,
профессионал. Бить она умеет.
– Понятно. При чем здесь
журналисты?
– Отчим Марии крупный бизнесмен,
планирует баллотироваться в депутаты…
– Ясно, не продолжайте. Свидетели?
– Да полкласса! Кого ни спрашивали,
все подтвердили.
– Запись с камер, надеюсь,
сохранилась?
Софья Ильинична порозовела и отвела
глаза.
– Понимаете, Александр Кириллович,
сколько камер мы туда не ставили, но дети… В общем, угол тот дальний, от глаз
закрытый, дети… старшеклассники там курят. И камеры постоянно выходят из строя.