Гретхен была счастлива. Все аргументы против брака и за свободу и независимость были мигом забыты. Правда, во имя внутренней гармонии она все-таки пообещала себе, что не бросит заниматься магией и после свадьбы.
Пока ее поселили в замке. Днем она участвовала в приготовлениях к свадьбе, все вечера проводила с возлюбленным, тихо тая от счастья, а ночами мечтала.
Все рухнуло внезапно. Однажды под утро Гретхен услышала шум и выбежала в коридор узнать в чем дело. Ее тут же схватили двое стражников и поволокли к своему начальнику. Там уже был ее барон. Она рванулась было к нему, но на его прекрасном лице уже не наблюдалось признаков той любви, что освещала его еще вчера.
Гретхен обвинили в колдовстве: мол, она приворожила молодого барона, обманом выведала у него тайный путь к городской казне и с помощью брата – беглого каторжника – похитила ее.
Всё было против нее. У нее действительно был брат-каторжник. Как оказалось, две ночи назад он сбежал. Она знала, где потайной ход к городской казне. Сам барон показал его ей, причем это видел и начальник стражи. Этот путь мог спасти обитателей замка в случае осады. А свои магические способности девушка и сама не скрывала – ведь она была ученицей мага, затем и пришла в этот город.
Да и барон подозрительно быстро и крепко влюбился в нее, так что возникал вопрос: как деревенская нищенка смогла заинтересовать высокородного? Всё, за что ее еще вчера превозносили, оказалось вдруг преступлением.
Суд был короток, приговор – жесток. Ведьме – пламя!
До последнего Гретхен не могла поверить, что это происходит с ней. Ведь не может же тот, чей голос так недавно дрожал от страсти, когда он объяснялся в любви, спокойно отправить ее на костер. Она ни в чем не виновата. Это ведь всем понятно. Не могут же ее – чистую, невинную, такую прекрасную – сжечь!
Сначала Гретхен не сомневалась, что вот сейчас в тюрьму ворвется ее златовласый барон и освободит ее или властным словом, или мечом. Потом она решила, что он не сможет открыто пойти против городских властей, поэтому спасет ее подкупом или еще какой-нибудь хитростью. Даже когда ее вели в белой рубашке к площади, чтобы там на высоком костре сжечь как ведьму, она не переставала верить, что люди, которые с ликованием выкрикивали ее имя, когда объявили о ее помолвке с бароном, не допустят такого надругательства над правдой. Гретхен просто не могла представить, что ее блестящим волосам, совершенной коже, идеальной фигуре и чудесному лицу суждено сгинуть в уродующем все это пламени.