Рид
непонимающе оглянулась на Равена, но Советник почему-то загадочно
улыбался, и девушке совсем не понравилась эта улыбка. Уже в
следующую секунду внизу раздался чей-то истошный крик. Ева
судорожно обернулась и заметила, как эпигоны в черных кителях,
скрывая свои лица под масками, напоминающими орла, выводили по
парадной лестнице дворца несколько фигур, закованных в костяные
браслеты. Их было четверо, два мужчины и две женщины. И только
когда эпигоны всех по очереди поставили на колени, из Дома
Правителя показался статный мужчина в светлом плаще и с белыми, как
снег волосами.
Прежде, чем незнакомец объявил имена
заключенных, Ева с ужасом закрыла рот рукой.
-
Брукс Винсент, Коллман Хелен, Лисс Карен и Офро Даррен, - мощным
басом произнес мужчина в плаще, доставая из ножен длинный клинок. –
Именем лорда Орла и объединённым государством Амхельн, я
приговариваю вас к смерти за измену и причастность к убийству
генерала Вагнера…
-
Это какая-то ошибка! – стонал рыжеволосый целитель, пытаясь
вырваться из хватки эпигонов.
- Я
невиновна! Вы же проверяли меня, - рыдала навзрыд Хелен, рыская
глазами по толпе в поисках спасения. В какой-то момент она подняла
глаза к балкону и заметила замершую от ужаса Еву и стоявшего за ее
спиной Советника. – Это все она! Это она подстроила!
-
Все мы верны Тьме и Амхельну… - вторила ей брюнетка с каре, а
эфирист, разгонявший туман в саду Леорика, не успел ничего сказать.
Его голова покатилась первой с холма, на котором возвышался Дом
Правителей. Следующей была Карен Лисс из Эстера.
-
Это ошибка… - последний раз раздался вопль Винсента
Брукса.
-
Это все она! – только и успела повторить Хелен, прежде, чем сталь в
руках мужчины в светлом плаще коснулась ее шеи.
Когда больше не кому было кричать от страха и
всхлипывать от безысходности, лорд Орел поднял вверх руки и первым
нарушил безмолвие на дворцовой площади.
-
Поприветствуем генерала Алларда Рейна! Рука именно этого человека
вместе с лучшими эпигонами Амхельна нанесет сокрушительный удар по
мятежникам!
Неожиданно повисшую тишину прервали чьи-то
раздавшиеся в дальнем конце площади одобрительные хлопки. Вслед за
ними еще и еще, пока площадь не стала тонуть в оглушительных
аплодисментах, восхваляя новую волну крови и насилия. Только в этих
овациях не слышалось бешеное биение сердца зеленоглазой шпионки и
тихие слова ее наставника, раздавшиеся возле ее уха.