— Владимир Валентинович, у меня уже есть три жены.
— Дикарки, — отмахнулся профессор. — Сед не показала вам своих
знаний, но поверьте, она знает многое. С трех лет я занимался ее
обучением, конечно не по всем предметам, но в области некоторых
полезных в это время наук у нее фундаментальные знания.
— Постойте, Владимир Валентинович, если мне не изменяет память,
то все Нака вливаются в народ Русов, значит всех и нужно забрать, —
я даже остановился, ожидая ответа старика.
Александров вздохнул:
— Максим Сергеевич, дорогой, мы же говорили об этом.
Местоположение ваших поселений — стратегическая ошибка. Я не
отказываюсь от своей присяги, и племя с утра также принесет вам ее.
Но мое твердое убеждение, центр цивилизации, что вы строите, должен
находиться в Европе.
— Почему? — я и сам так пару раз думал, но хотел услышать ответ
профессора.
— Макс, давайте дойдем до Эдема и там за ужином обсудим все
детали. Пригласите на ужин и американца, мне кажется, он вполне
здравомыслящий человек.
— Хорошо, — я прибавил шаг, оставив дочь с отцом, возможно, им
хочется переговорить. Вопрос жениться или не жениться, передо мной
не стоял: я волен поступать, как захочу. В конце концов, Сед
красивая девушка, в ней половина русской крови, и, по словам отца,
она просто кладезь знаний. Что касается женских прелестей, даже в
пылу боя успел увидеть, что с этим полный порядок. Крепко сбитая, с
выраженной талией и крепкой грудью, Сед могла считаться эталоном
женской фигуры даже в начале двадцатого века. Что касается
остальных деталей, то при мысли о них начинал понимать, что
месячное воздержание трудно контролируется.
На ужин меня с Тиландером позвали через полчаса после
возвращения в поселение. Санчо и Бер оказались в числе непрошенных
гостей, но им здесь рады. В юрте горели два светильника, довольно
хорошо освещая внутреннее пространство.
— У вас есть китовый или акулий жир? — я обратил внимание, что
светильники не чадили.
— Нет, это растительное масло, — улыбнулся профессор, усаживая
нас перед низким столиком, — его добывает Сед, но секретом не
делится даже со мной. Я пропустил намек, подчеркивающий бесценность
дочери, принимаясь за ужин. Приправленная специями запеченная рыба
оказалась самой вкусной, что я ел в прошлой и настоящей жизни.
— Потрясающе вкусно, сэр, — похвалил Тиландер еду, вызвав
довольную улыбку Гед. Когда подали чай, ученый нарушил
молчание: