Пятый день мы шли вдоль береговой линии: Франция закончилась,
сейчас по правому борту простиралась Испания. Физик прав: густо
поросшие прекрасным строевым лесом берега изобиловали животными.
Несколько раз попадались стада оленей, косуль, буйволов двух разных
пород. Морские млекопитающие основали целые колонии прямо на
берегу: моржи, морские слоны, котики. Я всегда думал, что они живут
в более умеренных широтах, но реальность оказалась иной.
Вчера, пристав к берегу, поохотились на местных зайцев, крупных
и совсем не пугливых. Мясо зайцев оказалось жирным и нежным,
напоминая кроличье. А может это и есть кролики или совсем другая
порода зайцев. Били их практически в упор, упитанные ушастые
отбегали на десяток метров и снова принимались щипать травку. Сед
сноровисто разделала зайцев, удивив даже моих опытных охотников.
Сделав пару разрезов и немного вспоров брюшко, она словно чулок
снимала шкурки с зайцев. Ее умение явно подняло ее в глазах воинов:
к ней и так относились уважительно, но теперь это уважение было
заработано ее умениями.
Ветер с приличной скоростью гнал «Стрелу» на юго-запад. Тиландер
критически обходил корабль, пробуя натянутые фалы. Санчо ел и спал,
потом просыпался, снова ел и спал. Его философия весьма проста:
если нечего делать, то нужно отдыхать и наедаться впрок. Мы
периодически беседовали с американцем: план Александрова основать
центр будущей империи в Европе ему понравился. Предки Тиландера
были испанцами, его глаза предательски заблестели, когда,
сверившись по атласу, я объявил, что мы плывем вдоль береговой
линии Испании. Только на восьмой день плавания мы достигли
Гибралтара. Сильное течение со стороны Атлантического океана
практически останавливало корабль. Добавив парусов, «Стрела»
медленно пошла на запад, войдя в Гибралтарский пролив.
Его ширина примерно шестнадцать километров: мы двигались рядом с
испанской стороной, но и противоположный берег виден отчетливо.
Пройдя около пяти миль по проливу, Тиландер оставил штурвал
рулевому и перебрался ко мне на нос:
— Будем бросать якорь?
— Нет, Герман, давай вначале выйдем в Атлантический океан, а
потом уже решим, стоит ли высаживаться на берег и где именно.
— Хорошо, Макс, — американец вернулся к штурвалу. Спустя четыре
часа мы вышли в открытый океан: берега Испании и Марокко остались
сзади.