— Лучники, нам хватит одного оленя. Еще две группы охотятся, не
стоит здесь устраивать олений геноцид.
Когда до оленей оставалось меньше тридцати метров, трое
лучников, синхронно послали стрелы в одно животное. Олень сделал
пару прыжков, его ноги подломились, и он скатился вниз. Испуганные
животные бросились вверх по склону и замерли наверху, оглядывая нас
большими черными глазами. Через минуту олени снова начали спуск,
обходя нас за пятьдесят метров. «Край непуганых животных, даже
смерть товарища их не впечатлила. Что люди, что животные — на одном
уровне интеллекта», — мысленно поставил диагноз увиденному за
последний час.
— Разделайте оленя, понесем мясо во временный лагерь. Шкуру не
берем, ее некогда обрабатывать, да и соли у нас маловато, чтобы она
не испортилась. — Воины торопливо принялись за работу, и через
полчаса мы шли обратно нагруженные мясом. Первая группа охотников
уже отдыхала в лагере, они добыли двух косуль, которые уже
жарились, насаженные на вертела. Третья группа охотников появилась
через час, эти добыли сразу двух оленей.
На полуострове решил задержаться, требовалось засушить мясо на
обратный путь. Посоветовавшись с Тиландером, решил держать курс
прямо на Родос, а оттуда на Кипр. Послал часть охотников за
шкурами, раз задержимся, зачем пропадать такому добру?
Пять дней прошло, прежде чем мясо завялилось. Пополнили запасы
пресной воды из озерца, в которое впадал небольшой ручей. Пока мясо
сушилось, предпринял несколько разведывательных походов. Животных
встретилось много, но дикарей больше не видел. На четвертый день
полил сильный ливень, уничтоживший следы дикарей и сделавший
бессмысленными любые поиски. Мне хотелось снова увидеть дикарей,
чтобы провести тест на психическое восприятие. Дождь уничтожил
такую возможность, если к этому времени неандертальцы уже не
находились за сотню километров.
Отплыли на утро шестого дня: отдохнувшие на твердой земле воины
весело балагурили, вспоминая неделю сытной жизни. Тиландер носился
по кораблю словно ошпаренный: течение тянуло «Стрелу» на группу
рифов у испанского берега. Ветер наполнил паруса, и корабль начал
обходить опасное препятствие, выходя на середину пролива.
За прошедшие пять дней между мной и Сед наметилось некое
перемирие: мы уже могли говорить на нейтральные темы. Александров
действительно постарался передать дочери знания. Если не знать
всего, трудно поверить, что Сед дочь дикарки и воспитывалась в
каменном веке. Ее знания не сильно отличались от знаний ее
сверстниц восьмидесятых годов. Девушка знала про СССР, Америку,
социализм и капитализм. Разбиралась во многих вещах лучше меня,
особенно в ситуациях, связанных с выживанием, когда она
рассказывала о методах поиска воды, съедобных растениях, силках и
ловушках. Но стоило мне обмолвится, что мы муж и жена, а в браке
есть и обязанности, девушка моментально закрывалась, словно
рак-отшельник.