– И что потом?
– А потом перестройка, ускорение, гласность, разруха. – Дмитрий
махнул рукой. – Вы, наверное, все это и без меня прекрасно знаете.
Переводить двигатель обратно на бензин было бы слишком долго, да и,
честно говоря, не на что. Так и летаем. Если удается достать, чего
в бак налить. Держитесь!
Дима отклонил ручку управления влево, и машина, завалившись
набок, с раскатистым урчанием ушла в крутой разворот со снижением.
Анна, закусив губу и вцепившись в кресло, смотрела распахнутыми
глазами на проплывающую под ее плечом землю, расчерченную ровными
прямоугольниками частных огородов. Впереди, за изумрудной полосой
перелеска, проявилась едва различимая отсюда линия взлетной полосы,
обрамленная с одного края беспорядочно разбросанными кубиками
аэродромных построек. Чуть в стороне тянула к небу тонкие дымные
хвосты из печных труб деревня Покровка.
– А вы давно летаете? – поинтересовалась девушка, с трудом
переведя дух.
– С детства. Меня отец часто на аэродром брал. Возились вместе с
техникой, потом он стал меня в кабину сажать, давал понемногу за
ручки подержаться. Лет в четырнадцать я уже сам управлять самолетом
научился, под его присмотром, конечно.
– А по профессии вы тоже летчик?
– Нет, по профессии я инженер. Быть летчиком слишком
хлопотно.
– Почему же?
– Сложный график, длительные командировки, постоянная смена
часовых поясов. Питание нездоровое, ночные перелеты. В общем, есть
и более спокойные способы заработать на жизнь, а полетать можно в
свое удовольствие, если захочется и погода позволит.
Лесные кроны приблизились, заклубились внизу густыми зелеными
бурунами, в далеких деревенских домиках уже можно различить
играющие солнечными бликами оконца, а узкая полоска аэродромной
бетонки обрела привычные очертания, медленно наплывая сквозь
рассеивающуюся знойную дымку.
– Пятьдесят второй, заход-посадка, – произнес в микрофон
Дмитрий.
– Выполняйте, пятьдесят второй, – прохрипели в ответ
наушники.
– Разрешили.
Дима вновь выпустил закрылки и убрал газ до малого. Двигатель
почти стих, настолько, что в подкосах крыла громко и весело запел
ветер. Земля устремилась навстречу, промелькнул торец взлетки, и
самолет, коснувшись полосы, гулко принялся пересчитывать колесами
стыки бетонных плит. Сбросив скорость, Дима свернул на
магистральную рулежку. Машина, завершив короткий пробег, замерла у
края стоянки, чихнув напоследок мотором. Навалилась непривычная
тишина, нарушаемая лишь сухим потрескиванием разогретого
капота.