Качнув ручку, Дима принялся отчаянно маневрировать «змейкой»,
стараясь уйти от зенитного огня расположившихся на аламейских
позициях стрелков. Как и предупреждал механик, резкое нажатие на
педаль чуть не завалило «Хорнер» в штопор, однако это движение
помогло ему выйти из зоны наиболее интенсивного обстрела. Сердце
колотится в груди в такт ревущему мотору, в висках, вторя ему,
ухает пульс. Нужно было бы, наверное, поглядывать вниз, отмечая
расположение вражеских окопов, но Диме сейчас было не до этого. По
нему стреляют!
Вновь замелькали белые дымные росчерки чуть слева и впереди.
Доворот, еще левее, теперь вправо с небольшим креном, аккуратно
вдавливая тугую, вибрирующую под ногой педаль в пол. Частокол
пулеметных пуль со свистом кромсает воздух теперь уже по правую
руку, но пулеметчик промахивается – достать аэроплан на такой
высоте не так-то просто. Выровнявшись, Дима с лязгом захлопнул
шторки радиатора и отдал ручку управления от себя, направляя
«Хорнер» вниз. Ветер бьет в лицо упругой струей, самолет,
покачиваясь, устремляется к земле. Под крылом пронеслись острые
коньки крыш, лохматые макушки деревьев, мелькнула череда кирпичных
печных труб и жестяной флюгер, уплыла прочь длинная прямая улица с
ползущей по ней гужевой повозкой. Сразу за пустынным сквером
промелькнули дымящиеся развалины, и поднимающийся от них горячий
воздух мягко толкнул аэроплан под брюхо, подбросив его на несколько
метров вверх.
Дима летел сейчас почти над самыми домами городских окраин –
здесь его не должен достать пулеметный огонь. Нужно перевести дух,
успокоиться. Несмотря на всю свою неповоротливость, «Хорнер»
довольно легкая машина, потому, имея достаточный запас высоты,
можно с успехом использовать ее для маневров. Кроме того, аэроплан
не свалится на землю от первого же попадания – чтобы лишить все три
крыла подъемной силы, противнику придется изрядно повозиться. Жаль,
что парашютов обитатели этого мира еще не изобрели: сурганские
пилоты погибали вместе со сбитым самолетом, до самой последней
минуты пытаясь вернуть утраченное управление. Да и падение на землю
в кабине тихоходного аэроплана, собранного из палок и тряпок,
далеко не всегда означало неминуемую смерть: часто дело
заканчивалось лишь многочисленными переломами. Хуже, если стрелок
попадет прямо в кабину, но риск есть риск. На то она и война.