С воздуха полевой аэродром был почти не заметен – маскировочная
сеть удачно скрывала шатры от постороннего взгляда, место
расположения эскадрильи выдавали только силуэты трех замерших на
земле «Хорнеров» да шест с выцветшей лентой ветроуказателя. Выбрав
посадочный курс с поправкой на ветер, Дима убрал обороты двигателя
и перевел аэроплан в снижение, стараясь удерживать заданное
направление педалями. На небольшой скорости «этажерка» слушалась
заторможенно, слишком уж лениво реагируя на действия пилота, и
потому он старался не делать лишних движений ручкой управления,
дабы не раскачать самолет по кренам.
Земля приближалась, разворачиваясь перед капотом «Хорнера»
зеленовато-бурой скатертью. Миг – и колеса коснулись скошенной
травы, затренькал колокольчик на приборной панели, машина
заскрипела и затряслась, подскакивая на неровностях летного поля.
Почти завершив пробег по аэродрому, Дима увидел боковым зрением
спешащих к нему Болдера и Алекса, которые, догнав аэроплан, дружно
схватились за подкосы крыла, помогая закатить его на стоянку.
– Аккурат к обеду успел, – дружески хлопнув Диму по плечу,
сказал Болдер, – ступай, там все ваши собрались. Карту мне давай, я
Рему отнесу.
Позвякивание посуды и кисловатый, аппетитный запах щей
разносились вокруг полевой кухни аж за несколько десятков метров.
При появлении Димы послышался одобрительный гул голосов, а Фанк,
отодвинув тарелку с похлебкой, даже приподнялся со своего
места.
– О, с возвращением! – изобразив на лице вполне искреннюю
улыбку, воскликнул он. – Дирк, тащи очки сюда!
Дирк – тот самый парень, читавший в казарменном шатре книгу, –
встал из-за дальнего края стола и направился к Диме, осторожно
сжимая в руках стеклами вниз лупоглазые авиаторские очки. В
окулярах плескалась, заполнив их до краев, прозрачная жидкость.
– Держи! – протянул он свою ношу Диме. – Не разлей только.
Принюхавшись, тот ощутил знакомый до боли запах – из окуляров
удушливо тянуло спиртом.
– До дна! – строго предупредил Эрик.
Выдохнув и на всякий случай зажмурившись, Дима залпом втянул в
себя содержимое одного окуляра, глотнул и чуть не закашлялся:
неразбавленный спирт огнем обжег горло. Летуны за столом дружно
загалдели:
– Второй, второй!
Стараясь не дышать, Дима сделал второй глоток. Вокруг раздались
аплодисменты и радостные возгласы, кто-то хлопнул его по спине,
кто-то протянул ломоть хлеба и луковицу.