Если моя мать к нашей дружбе с Артёмом относилась с недоверием, то его родители вполне естественно, как на сам ход жизни.
Однажды Дмитрии Романович, повстречав нас на улице, почтительно поздоровался со мной и тотчас пригласил зайти к ним на чай. Его обходительностью я была польщена и тронута до глубины души. Артём, вдохновенный примером отца, повлёк меня к себе в гости, невзирая на все мои старания перенести этот визит на более удобный день. Хотя однажды я была у него, но тогда никого не было дома…
В квартире Пестовых стояла новая мебель, изготовленная под орех и создавала такой уютный, красивый интерьер, что их обстановка меня несколько шокировала, если учитывать то, что у нас дома всё выглядело намного проще. Но скоро я освоилась, обласканная радушием внимательных хозяев. К своему изумлению я узнала, что Артём в семье, по меркам родителей, считался трудным, по крайней мере, так его полушутя-полусерьёзно величал отец:
– Жанна, я убедительно прошу, – обращался Дмитрия Романович, при этом глядя на меня проницательно, – хотя бы ты повлияла на него. Ты понимаешь, наш «трудный» недоросль никак для себя не уяснит простые вещи, как важно в его лета освоить хотя бы какое-нибудь ремесло.
– Да ладно, батя, – наклонив голову, покачивая ею из стороны в сторону, немало конфузясь, протестовал Артём, – что ты меня при Жанке в краску вгоняешь, или только за этим её пригласил?
– Нет, сынок, извини, это просто пришлось к слову. Вот и хорошо, что, наконец, немного проняло. Может, это тебе пойдёт на пользу? – видя, как Артём был чрезвычайно уязвлён, отец добродушно усмехнулся и продолжал: – Мы свои люди, Жанна тебя раскусит и без моих подсказок, – договорил он, будто этим самым предрекал наши дальнейшие с Артёмом отношения. Мне было бесконечно лестно слышать от Дмитрия Романовича, что по духовному развитию он серьёзно ставил меня выше своего сына.
– Хорошо, я постараюсь, – вежливо пообещала я, правда, с долей робости, ведь Артём мог посчитать, что я на себя много беру.
Так оно и произошло, как только я на него взглянула, Артём опалил меня гневным взором. Зачем-де я посмела поддержать отца, и этим самым как бы поставила его, Артёма, в свою зависимость. Но так как я ответила не столь уверенно, это и вызвало снисходительную улыбку моего друга. Его глаза подобрели и он, опустив их, почему-то продолжал про себя усмехаться, загадочно покачивая головой.