Да и народу надоели неудобства всякие, от армий чужеземных. Как водится, собрались вместе – ближе всего для всех Березино оказалось и дали дубиной под мягкое место.
Платов сильно помог, ну у нас казаки всегда, пожалуйста, когда просят. Хотели и Его нагаечкой, да царь не дал: пусть говорит, дурилка в Париж бежит. Он и побежал – всех бросил. Из 400 тысячного войска до Парижа еле – еле 37 тысяч доковыляло. Их потом в дом Инвалидов поселили, который специально построили для тех, кто из России вышел, чтоб они своим видом людей не пугали. Многие, когда чуть отъелись, по своим странам разбрелись – армия то сборная была со всей Европы.
Царю, конечно, стыдно стало за свою номенклатуру – уж больно круто разобрались. Он когда в Париж пришел, сразу сказал: «Господа казаки, за вашим поведением смотрит вся Европа – не подведите, орлы» ….
А сам отделался мостиком через Сену и домой поехал. Мостик теперь самый красивый на Сене, его теперь всему миру показывают. Еще бы – царский подарок – там все в фонарях осветительных, да в скульптурах разных, и все золотом покрыто…. А больше в Париже золота нигде нет, если кто соврет – не верьте.
Казаки наши лица не уронили, царь платил хорошо, чтобы не сильно грустили по далекой Отчизне. Особенно рады этому обстоятельству француженки, на своих они даже не смотрели. Гримасы капитализма – у своих столько денег не было.
А чиновники царские, таким образом, направив в нужное для страны русло издевки свои отработанные, канцелярские, не простили ему похода в Россию. Они решили ему до конца казус сделать.
Через свои каналы, они уложили его с теми, кого он погубил бесцельно, по своей глупости, на полях России, включили слово «Москва» среди выбитых в граните названий столиц, им побежденных, последней в ряду – для издевательства, «победителю» хренову.
И положили его в землю русскую – глыбу гранитную, которую они прислали из Карелии. Чтоб навечно русский дух нюхал. И другим, которые этот посыл поняли, неповадно было.
Подъезд дома был слабо освещен и я чуть не разбил нос, споткнувшись об своего соседа по лестничной клетке. То, что это мой сосед я узнал, когда подсветил спичкой лицо валявшегося тела.
Вообще – то мой сосед, в отличие от меня, в таких делах замечен не был и, глядя на его довольную, пьяную ухмылку, застывшую на лице – я расхохотался, перекинул его через плечо и, как говорят, «помог дойти до квартиры».