Этот вывод успокаивает, дает шанс найти реальную причину происходящего. Вернуться обратно. Я не знаю всех принципов жизни зеркал, но бывает так, что, окунувшись в одно из отражений и проведя там достаточное время… часов пять, а то и целые сутки, по внутреннему времени зеркал, конечно, в конце путешествия понимаешь, что потратил бездну времени и сил на исследование чьего-то сна и не более того. Естественно, вернуться в это отражение уже не представляется возможным. Носитель отражения имеет обыкновение просыпаться, разрушая тем самым созданный собой мир.
В моем же случае, возвращение было вполне реальным. А значит, и гложущее меня любопытство будет удовлетворено. Достаточно только вспомнить местность и прописать там своего двойника. «Занятно, – бормочу, умащиваясь поудобнее на кровати. – Кто это такой смелый, что пинки отвешивает направо и налево?». Голос знакомый…
Принимаюсь вспоминать местность недавнего мира. Вначале широкими мазками обозначаю карту зеркала, затем прорисовываю детали: объекты, цвета, формы, запахи. Критически осмотрев макет, создаю напоследок копию своего тела. Теперь, медленно и осторожно, переносим сознание, с каждым выдохом наполняя двойника жизнью.
– Черт! – от пинка кучка гальки серой стаей взмывает вверх, застывает в воздухе. Я досадливо морщусь. Новое тело действует как родное, но вот мир как был макетом, так им и остался. Переместиться обратно не получилось.
Я широкими шагами расхаживаю вдоль берега. Своего воображаемого берега, в своем воображаемом мире, в своем воображении. Надежда умирает последней. Надеясь на чудо, взлетаю над берегом, заняв удобную для наблюдения позицию. Да, но и она умирает.
Более или менее реальным были лишь те объекты, что запомнились мне в прошлом мире. Все, что выходило за рамки памяти, исчезает в сером тумане, или просто лишается деталей. Как, например, этот пластмассовый стул, крепко стоящий на одной с половиной ножке. Над головой, важно взмахивая полами плащей, проплывает стая бетменов. Замыкающие летят с широкой красной растяжкой. «Лечение – свет». Ильич». – Присмотревшись, разбираю белые буквы. «Так! Ну, это… Это уже ни в какие ворота! Ишь, разлетались! Пшли вон!» – шикаю на рассерженно каркающих бетменов. Стая, заметив мою решительность, бросается врассыпную. Наименее расторопного все-таки удается сцапать за ногу, раскручиваю несчастного над головой, принимаюсь гоняться за пролетариями умственного труда. Дебош длится недолго. Скоординировавшись, участники демонстрации совершают ответный маневр. В бок больно клюет чей-то острый резиновый нос.