– Гуляем.
– Понял.
– Надеюсь, эта вольность нам зачтётся.
– Предчувствуете важную встречу?
– Судя по всему, ушедший караван был и вправду мирный. Оружие на подходе.
– Как мы предупредим наших?
– Ракетами. Уйдём краем пустыни на безопасное расстояние, найдём чистое небо и…
– Помянем нашу радиостанцию! – подхватил, оживляясь, прапорщик.
– Точно.
Идя руслом высохшего ручья, Мадина искала зелёный корм для козы. Земля выглядела бесплодной. У небольшой прозрачной лужицы, задумавшись, она остановилась. Села и, приподняв забрало своей глухой непроницаемой одежды, склонилась над поверхностью воды.
Многонационально женское лицо Афганистана. Мадина, дочь Сулеймана, унаследовала причудливое смешение кровей – иранской, пуштунской, туркменской… Дикарка родом с острова Таити, сошедшая с полотен великого Гогена, богиня естественной женственности и красоты, гордая и вольная, отразилась в зеркале Природы.
Живописала кисть. Эти мягкие выразительные черты, живя, дыша и блистая солнцем, рождали чувства. Однако предопределена судьба Мадины. Жестоки местные обычаи. Любовь здесь издревле выбирает сердце, мужа – отец. Одно будущее у неё – работать не покладая рук, хранить себя и ждать достойного выкупа – калыма. Пшеничноволосый «шурави», оберегающий её в пути, – пришелец из чужого мира.
– Мадина!
Услышав оклик брата, она спохватилась, прикрыла лицо и поднялась.
– Я нашёл траву для козы, – подвёл итог поискам Касым. – Пойдём.
Редкий подножный корм был отрадой для проголодавшейся козы. Дав ей возможность насытиться досыта, брат и сестра не пожалели времени и повернули к месту привала лишь в тот момент, когда чувство голода не на шутку начало одолевать их самих. Оживлённый разговор встретил их. Сулейман и прапорщик, потерявшись в мире слов, искали путь навстречу друг другу. Лейтенант, прислушиваясь к голосам, чистил автомат. Быстрый взгляд Мадины обнаружил отсутствие «шурави». Тот вместе со своим крепким товарищем вновь нёс службу на посту. Девушка поспешила к отцу. Кисть остановилась. Зеркало, запечатлевшее таитянку, пошло рябью, утратило опору и, обретая иную природу, устремилось простой водой в песок. Внушающая с детства страх и уважение отцовская натура возымела своё. Дочь вернулась на место. Покорная, невинная и безликая.
Прапорщик уставился на девушку, осмотрел её с головы до ног и, поморщившись, отвернулся.