Кристина тем временем зашагала к лесу; даже не так – она буквально поплыла к деревьям будто по подиуму, выпрямленной в струнку спиной выражая всем презрение и негромко напевая:
– Ах как я была влюблена, и что теперь?
Я думала это весна, а это оттепель…
– Иванова, стоять! – выкрикнул Румянцев, первый уловивший неясный шум, треск ломаемых кустов и чье-то громкое пыхтение, переходящее порой в натуральное хрюканье.
И тут впервые сегодня голос подал алабай. Оказавшийся вдруг рядом с подполковником, у его правой ноги, так что рука Александра очень органично легла псу на широкий лоб, он оглушительно залаял, то ли возмущаясь поведением женщины, не исполнившей приказ, то ли предупреждая ее об опасности. Спина Ивановой вдруг потеряла стройность, словно опять приняла на себя груз пятидесяти прожитых лет, песня прервалась и женщина начала медленно поворачиваться к толпе, к своей комнате, кровати и столику с юбилейным тортом, когда мимо нее – метрах в трех – промчалась неразлучная пара – связанные поводками овчарки. Они помчались вдоль опушки, словно не желая привести за собой к людям монстра, догоняющего их, пыхтящего и похрюкивающего. Если он и был свиньей, то свиньей невероятной, громадных размеров; лохматой; с длинными ногами, на которых она стремительно пронеслась мимо Кристины, едва не сдув ее мощным потоком воздуха.
Зверь был уже где-то посредине между замершей женщиной и остальными людьми, когда наперерез ей из лесных зарослей мелькнула другая тень – гораздо более быстрая и смертоносная. Хищник упал свинье на спину; покатившись кубарем она дико заверещала, до тех пор пока на солнце не сверкнули ослепительно белые клыки размером с небольшие кинжалы, и визг резко оборвался, перейдя в мучительные предсмертные хрипы, когда это оружие вонзилось в живую плоть и одним молниеносным движением выдрало у жертвы половину шеи.
А хищник уже чуть в стороне от бьющейся в последних судорогах свиньи пригнулся к земле, готовясь к новому прыжку.
И тут Кристина закричала – еще пронзительней и громче, чем утром. Этим она невольно отвела, по крайней мере отсрочила гибель многих. Зверь, казалось готовый уже прыгнуть в толпу, обрушился на нее. А за криком Ивановой никто не услышал сухой треск двух выстрелов из Стечкина. И только Кудрявцев, зло ругаясь на низкое останавливающее действие девятимиллиметровых пуль, отметил как брызнуло кровью от ран на теле хищника. После таких выстрелов долго не живут, но этот монстр, свирепостью и мощью превосходящий всех, кого только мог представить Александр, не успокоился.