Энн осматривала город с не меньшим интересом, чем я, но ее, похоже, интересовали совсем другие вещи. Если всё происходящее в нейронете фиксируется в ее памяти, то после выхода отсюда у нас будет потрясающий видеорепортаж! Что есть видеозапись полета над Утопией на вертолете, как не первая запись человеческой фантазии на цифровой носитель?! То, что мы сейчас делаем с Энн, войдет в историю вместе с самим изобретением нейронета! Когда я вышел из дома с мыслями о самом важном интервью в моей карьере я и не предполагал, насколько по-настоящему важным оно окажется!
Мысли о том, что всё произошедшее с нами с момента входа в нейронет записано в памяти Энн, не выходили из моей головы до самого момента возвращения в дом Луизы. Творец, архитектор и просто хорошая хозяйка ждала нас к обеду. И она была не одна.
– Рада, что вас так впечатлила Утопия. А сейчас пришло время познакомить вас с моей семьей.
Я не стал спрашивать, откуда она знает о моих впечатлениях. Такие вещи в нейронете уже не удивляли меня, хотя я до сих пор не до конца понимал, каким образом творец субреальности становится в ней всевидящим и всезнающим.
– Позвольте представить вам моего мужа Карла и сына Мартина. – Луиза жестом пригласила к обеденному столу. Карл был молчаливым, слегка полноватым мужчиной лет сорока, с добродушным лицом и искренней улыбкой. Мальчику же было около четырех лет, он сидел за одним столом со взрослыми на детском стульчике с длинными ножками, и был очень доволен этим. Я отметил, что Мартин был очень похож на мать, но не рискнул спросить, является ли ребенок реалом, чтобы не обидеть хозяйку. Маловероятно, что в эксперименте с нейронетом участвуют дети. Хотя бы просто потому, что их безудержная фантазия вряд ли смогла бы создать устойчивую субреальность. Похоже, Луиза и Карл решили завести ребенка-придумка в своей субреальности, что было бы проблематично для них в реальной жизни. В любом случае, мне стоит деликатно обойти эту тему в разговоре.
Но разговор за столом был и без того интересным. Луиза делилась планами по дальнейшей застройке острова, ведь количество жителей Утопии продолжало расти. Многие реалы, как оказалось, с радостью обустроили свою жизнь в этом городе, отказавшись от возможности творить собственную субреальность. Судя по всему, возможность создавать всё, что угодно, силами одной только фантазии оказалась для них менее важной, чем желание обычного человеческого комфорта в городе, где никто ни в чем не нуждается, и каждый может заниматься своим любимым делом.