Самое первое счастье, не в смысле, что на первом месте в жизни, а то, что сейчас ближе всех других счастий находилось, посапывало тут же, рядышком. Счастье это, в лице односельчанки, Марьи, было счастьем совсем недавним, но уже не в первый раз счастьем. А если счастье это не первое, не в первый раз, а раз во второй или третий, то это уже как бы не счастье, это уже что-то другое, наверное, собственность, так что-ли. Правда, Иван не собирался делать из Марьи свою собственность на веки вечные, еще чего!
На сеновале очень удобно было размышлять и думать: делать никто ничего не заставляет, а самому делать ничего не хочется, да и нечего делать, пока что. Вот проснется Марья, тогда и дело появится, причем, дело неотложное, а пока что можно и о счастье подумать.
Ведь счастье, оно как самый драгоценный подарок и горячо любимая жена одновременно. Постоянно хочется что на него, на подарок этот, драгоценный, что не нее, жену, горячо любимую, смотреть, трогать их, улыбаться и самое главное, думать о них, думать много и долго, до бесконечности.
***
Самым главным счастьем, из всех счастий ему принадлежавших, наверное, было счастье, что он молод, лицом хоть и не красавец, но и лешим назвать ни у кого язык не повернется. Что силушки в нем столько, что он и сам не знает, сколько ее в нем есть.
И очень даже важно, что у этого счастья, другое счастье имеется. Оно ведь как иногда бывает, дана человеку сила, бывает, что много ее дадено, а вот распределена она по этому самому человеку, неравномерно.
Бывает, что вся сила эта только в голове и находится, а про другие части тела совсем позабыла, мол, ни к чему они, ей и в голове хорошо. А в результате, человек от такой неравномерности страдает. Да, читать-писать он умеет, бывает, что хорошо умеет. Да что там, бывает, даже арифметике знает: вычисления там всякие разные и даже формулы. Книжек много, всяких разных читает и даже на пианине играть может, а что толку?
Силы, которые у него в организме располагаются, они только в голове расположены, а в других частях тела их днем с огнем не сыщешь. Если, положим, тот же гвоздь надо забить или конскую упряжь починить и поправить, спрашивается, помогут тебе вычисления арифметические и книжки умные, названия которых никто не знает? Конечно не помогут! Вот и получается, читай и вычисляй дальше, а гвоздь не забит и упряжь не чинена.