– Ни одна живая душа не должна узнать, что мы встречались. Сейчас к школе будет все внимание. Нужно быть очень осторожными.
– Ага, а то, что ты приперся посреди урока, – это очень осторожно.
– Я торопился тебя предупредить. Поэтому приходится рисковать. К тому же на самые очевидные вещи обычно обращают меньше внимания.
В это время в учительской Ольга Николаевна рассказывала завучу, седой и строгой женщине по фамилии Пергамент, о том, что пришел человек из милиции, что хотел поговорить с Аней Трубниковой и что она дала ему ключ от спортзала. Пергамент выслушала Ольгу Николаевну, ничего не сказала, вышла и направилась к спортзалу.
Пшеницын никак не мог осознать того, что говорила Аня.
– Давай вернемся к твоей подруге.
– Да что ты все «подруга» да «подруга». Я же говорю: мы вообще не общались.
– Кто-то из вас врет. Или ты, или тетка Шаровой.
– Ага. Или Нинка врала тетке, что мы с ней подруги.
– А ей-то зачем врать?
– А сам-то не понимаешь?
– Нет. Не понимаю.
– Если она говорила тетке, что уходит тусить со мной, а на самом деле со мной не тусила, какой напрашивается вывод?
– Какой?
– Блин, Пшеницын, какой же ты тупой! Напрашивается вывод, что Нинка тусила с кем-то другим.
– С кем?
– Скорее всего, с парнем каким-нибудь. Поэтому и не хотела, чтобы тетка знала.
– С парнем? – Пшеницын почесал затылок.
Пергамент подошла в двери спортзала и дернула ручку. Заперто. Она постучала в дверь кулаком:
– Немедленно откройте.
Повернулся ключ, дверь открылась. За дверью стоял Пшеницын и с удивлением смотрел на Пергамент. Она заглянула за его плечо и увидела, что Аня сидит на скамеечке, а ее портфель стоит рядом.
– Что вы здесь делаете?
– Веду опрос свидетеля. А вот что вы здесь делаете?
Пергамент вспыхнула. Что себе позволяет этот мальчишка!
– Вы не имеете права ее допрашивать!
– Еще как имею.
– Павлик!.. – Голос Пергамент поднялся до визга. Пшеницын спокойно и, кажется, даже насмешливо смотрел на нее.
– Я вам не Павлик, а Павел Сергеевич. Или сержант Пшеницын. Нахожусь при исполнении. Будете повышать на меня голос – привлеку к административной ответственности.
Пергамент молча открывала и закрывала рот.
– Можете быть свободны, – подвел итог Пшеницын.
Пергамент развернулась и молча вышла из спортзала.
– Мощно, – сказала Аня.
Пшеницын пожал плечами.
– Ты что, ее совсем не боишься?