Как всё идёт странно, очередной раз подумал Стас и разозлился на себя за всякие потусторонние мысли типа «руки провидения». Встряхнув головой, как бы отгоняя наваждение, он пошёл быстрым шагом к метро, ибо очень не любил опаздывать. На углу Сытинского переулка, по которому он спешил к метро, и Большой Бронной он почти столкнулся с шедшими под ручку в сторону Пушкинской площади старичками.
– Ага, вот вы где, – проговорила Анна Семёновна и, подхватив Стаса под руку, развернула троицу назад по Бронной.
Идти было недалеко, старики жили на втором этаже большого старого дома, построенного задолго до революции. Стаса приятно удивило, что они поднялись на высокий второй этаж не запыхавшись и при этом весело болтая.
Когда они вошли в квартиру, Стас обомлел, она была по размерам и планировке очень похожа на Муравейник, из которого он только что вышел. Лишь потолки и окна были чуть повыше.
– Ух ты, как у Вас тут здорово, – проговорил Стас, стоя в прихожей и озираясь вокруг.
– Проходите, проходите, не стойте столбиком – засуетилась Анна Семёновна, заметив нерешительность Стаса.
– Смотри, Серёжа, какой замечательный торт, а главное, как оформлен! – обратилась она к мужу, который усмехаясь, стоял в проходе памятником самому себе.
– Точно, – согласился он, – даже жалко такую красоту резать.
– А мы и не будем, – сказал Стас, – мы добудем торт сбоку, а коробочка с бантиком пусть постоит, пока мы будем радоваться жизни.
Так болтая, они прошли в большой зал, который потряс Стаса своим спокойствием. Ничего антикварного или дорогого в зале не было, разве что великолепные двойные двери с матовыми стёклами, которые сразу бросались в глаза. Вдоль одной стены вписалась большая стенка 60-х годов с книгами и телевизором, посередине большой обеденный стол с несколькими гнутыми стульями, сбоку диван и пара глубоких мягких велюровых кресел. Два огромных окна занимали больше половины противоположной стены. Свет был ярким, но не резким – большая люстра висела высоко и давала равномерный свет по всему залу. Чтобы скрыть восторг, Стас погладил кресло и сказал, что всю жизнь мечтал в таком посидеть.
Сергей Петрович рассмеялся и отправил его мыть руки с дороги, а хозяйку – ставить чайник. По всему чувствовалось, что здесь он старший, в отличие от улицы, где он беспрекословно подчинялся командам Анны Семёновны.