Возвращаю взгляд к Марко, запустив пальцы в волосы.
- Может сегодня пропустим тренировку? – спрашиваю я осевшим голосом и мгновенно морщусь, услышав его.
Я убеждена, что старалась напустить на него жалости, а не ужасный звук, будто за ночь успела превратиться в заядлого курильщика.
- Даже не думай, что похмельный синдром поможет тебе отвертеться от тренировки, – невозмутимо пресекает он мою попытку.
- У меня нет похмелья! – громко возмущаюсь я, и меня должно быть слышат все, находящиеся на втором этаже.
- Да, ну? – вскинув бровями, язвительно бросает Марко.
Перебарываю огромное желание показать ему средний палец и захлопнуть перед ним дверь. Не могу этого сделать, тренировки нужны мне, а не Марко. Поэтому просто надеюсь, что взгляда достаточно, чтобы он забыл, что моё состояние связанно с похмельем. Однако тут же меняю мнение. Похмелье – это намного лучше, чем правда.
Пока пребываю в зависшем молчание, обдумывая варианты, Марко расценивает это как согласие. Он указывает на меня пальцем.
- Ровно в десять жду тебя внизу. Не явишься, клянусь Богом, вытащу тебя за ноги на улицу, – угрожает жутко грозным тоном голоса, что я ошеломляюсь, шумно теряя воздух из лёгких.
Он более не задерживается и, быстро разворачиваясь, намеревается уйти. Отказа, похоже, не принимается. Хотя и желания отказать теперь у меня почему-то совсем не возникает. Марко уже на полпути к лестнице, когда я, наконец, выхожу из ступора, и внезапно меня осеняет.
- Марко! – окликаю его, выступая одной ногой за пределы порога.
Он останавливается и оборачивается через плечо, вздёргивая подбородком. Внутри меня что-то трясётся, когда я осмеливаюсь его спросить:
- Алек вернулся?
Надежда звучит в каждом звуке моего голоса, и меня не радует он, когда его слышу. Но я отчаялась окончательно, и нет уже смысла пробовать отрицать, что смогу побороть это в себе.
- Нет, чик-чик. Алека в поместье нет, – говорит он с таким явственным сожалением, словно знает, что разбивает этим мне сердце.
Но что-то не так. Какой бы ни была ноющей боль в груди, разум продолжает бороться. Я делала то, чего хотела по-настоящему, и не могу себя больше за это наказывать. Скрываюсь в комнате раньше, чем Марко продолжает идти. Невыносимо ощущать на себе вину, которую лишь несправедливо навязали тебе. Это было слишком прекрасно, чтобы ненавидеть себя за желание. Мои мысли ужасны, а отсутствие Алека подтверждает их ненормальность. Возможно, мне стыдно за то, что я чересчур легко поддалась искушению, когда Алек смог перебороть его. Но разочарование от того, что он смог это сделать, сильнее.