Вадим не знал, в каком состоянии находится узник, и, считая, что подкрался к нему бесшумно (подошвы ботинок имели особый звукопоглощающий слой), боялся испугать того внезапным словом или движением, но ошибся…
Не повернувшись и даже не изменив позы заключенный вдруг хрипло со злобой произнес:
– Ну, что встал за спиной, сука железная?! – Он закашлялся. – Думаешь… не слышу?.. Жрать давай… система ваша три дня как издохла… – Он вновь зашелся в мучительном кашле. – Выберусь… отсюда, узнаете как… – Он все же повернул голову и остолбенел, осекшись на полухрипе.
Вадим почувствовал, как медленно что-то сжимается внутри, в голове, не смотря на постоянную работу системы метаболической коррекции экипировки, вдруг зашумело в ушах, еще секунда и он, подняв дымчатое забрало боевого шлема, сдернув дыхательную маску, сумел-таки выдохнуть:
– Дима?!.. Мелех?!
Сколь ни изможден был узник узнать капитана ВКС России, с которым учились на одном курсе, Вадим смог бы и при более страшных обстоятельствах.
Заключенный встрепенулся, в его глазах начало медленно проступать осмысленное выражение, потом он медленно поднялся, цепко схватившись руками за побитую ржавчиной, но еще прочную решетку с прутьями толщиной в палец и тихо, едва слышно, словно не веря в чудеса и призраков, полувопросительно произнес:
– Вадик, ты?!
* * *
Тесен мир и неисповедимы пути твои, Господи…
Вадим, выдвинув манипулятор, воспользовался сервомускулатурой боевой экипировки чтобы перекусить прутья решетки и через минуту они уже смогли обняться, вернее Дима навалился на него, еще видно не до конца поверив, что чудеса на свете еще случаются.
– Так, Димка, раздевайся, наговоримся потом. – Вадим достаточно быстро оправился от потрясения не забывая что они по-прежнему находятся в недрах секретного объекта противника (на самом деле после ядерного конфликта Объединенная Америка не конфликтовала с Россией, на подобную конфронтацию у североамериканцев не осталось ни технических, ни иных средств) но учитывая принадлежность базы к бывшей армии США и творящееся на ней сегодня, Туманов не мог думать об окружающей его инфраструктуре кроме как о «вражеской».
Мелех подчинился без лишних слов.
Сбросив лохмотья, в которые превратилась его полевая форма, какую обычно надевали под боевую экипировку, он встал ногами на кучу тряпья, демонстрируя Вадиму не только жилистую худобу своего тела, но и два рваных шрама от серьезны ранений.