Слава богу, но музыканты освоили эти песни, и в первом
приближении было неплохо. В паре моментов я указал на неточности, и
что сольных партиях на гитаре пусть каждый раз слегка
импровизируют, это украсит исполнение и сделает его уникальным. Но
без солиста и учёта его вокальных данных, трудно было составить
полное мнение об исполнении.
Девочек я решил тоже немного расшевелить, и бэк-вокалисток
заставил разучить десяток несложных па, чтобы не стояли как
привязанные к микрофону. Музыкантам показал несколько приемчиков из
репертуара Фреда Меркюри и других рок-музыкантов, но с уговором не
демонстрировать в Союзе при цэковских, а то запретят. Там в ГДР
надо быть раскованней, а то публика не заведётся на их
выступлениях.
Им рассказал, что спрашивал об этом в дружеских беседах с
немецкими студентами. Отговорился полученной от них информацией, о
поведении публики и артистов у них в ГДР. Нашим порекомендовал,
также отбрехиваться от цэковских там. И пояснять, что иначе местная
публика просто не воспримет выступления, а мы обязаны завоевать их
симпатии.
Но побыть на репетиции подольше не получилось, и пришлось
возвращаться домой. Переупрямить бабулю просто нереально, да и не
хотелось доводить дело до подобного. А то получится, как в детском
стишке - «в этой речке утром рано, утонуло два барана»[4].
Очевидно, что она будет неукоснительно выполнять указания врачей, и
отговорки про ещё минуточку или пятнадцать - не пройдут. Так что
распрощались с присутствовавшими, и поехали домой. Ехать уже
далече, и мне столько топать по улице ещё не разрешается. Да и
погодка на улице пасмурная и морозно, не зря издревле месяц
называли «лютым».
А на следующий день я немного отыгрался на Викторе Петровиче,
благо накануне вспомнил песню Высоцкого про поездку, в этот ихний -
зарубеж. Уж я ему всю её пропел, а пусть знает наших. Я не
злопамятный, а просто злой и память у меня хорошая. Заодно елейным
голоском попросил проявить шефскую заботу, чтобы они организовали
беседу кого-то из их сотрудников со школьниками намеченными на
поездку в ГДР. В таком вот ключе.
А он при всем этом оставался абсолютно спокоен и деловит, а
затем принялся вслух сам с собой спорить, стоит ли мне сообщать
новости из-за которых он зашел. Пришлось его просить не лишать
младенца радости, и поведать их.