- Любонька, ну не знаю, получится ли у меня. А вдруг спросят
что-то конкретное, а я не смогу ответить?
- Теодор, не сомневайся. Не посмеют они спрашивать у
представителя самого союзного министерства из Москвы. Ну что тебе
стоит замолвить словечко за изучение современной национальной
литературы, так расцветшей и окрепшей под мудрым руководством нашей
коммунистической партии и советского руководства.
Уже выходя из дома, Федор Александрович развернул и глянул в
бумажку. Как и следовало ожидать, себя Любочка не забыла упомянуть
в списке. «О времена! О нравы!»[2]. И тут, меня пытаются
использовать.
***
Утром меня поднял Пират. Затеял погоню за собственным хвостиком
прямо в моей кроватке. Их светлость уже выспались и решили, что
всем пора вставать. И простое - брысь, никак не решит дело. Не
боится он, а потому, как всеобщий любимец.
Во время болезни его в мою комнату не пускали, так у него
накопился интерес исследователя, что в ней есть такого
неизведанного. По всем коробкам, оставшимся в домике после
переезда, он уже полазил и все углы тоже обшарил. Первое время был
мал, и на мансарду не мог лазать, ступеньки были слишком высоки, а
теперь упорно, но забирается туда, и стоит, пищит у запертых
дверей.
А сейчас, даже на высокую детскую кроватку заскакивает, пусть и
не с одного захода, но уцепится за бельё или краешек одеяла и
ползёт вверх. Голосочек тоже прорезался. И из тонюсенького - едва
слышимого, превратился в писклявый, но уже весьма слышимый по всему
дому. Также слышится и сквозь двери, если желает попасть в какое-то
из закрытых помещений, или наоборот выйти.
А попробуй за этим егозой уследить, ведь он сегодня тут, а
завтра будет там. А сам часто бегает хвостиком за любимыми
домашними: подательницей вкусной пищи – бабулей, и за мной, как
наиболее близким по размерам, и по его пониманию - товарищем для
игр. Остальных громадин слегка остерегается, так как ещё очень
маленький, всего трехмесячный, а все они - такие большие. А в
последнее время, ему почему-то понравилось спать на моей кроватке
по соседству с моими ногами.
Однако нынешним утром, уже выспавшись, разыгрался не в меру.
Придется вставать, идти умываться и всё прочее. Заснуть уже не
судьба, будет пищать, призывая на кухню[3]. Так что сам слез с
кроватки и это чудо также ссадил, а то иногда страшится спрыгнуть
вниз, и стоит, пищит.