Иногда казалось, что
вот‑вот ей откроют важный секрет, что с губ наставницы слетит
признание, которое все расставит по своим местам, но час тянулся за
часом, а взгляд Клаудии становился все мрачнее. Путешествие это
было ей в тягость, и хотелось поскорее избавиться от опостылевшего
груза.
«Слишком много труда
ради одного человека».
Эта мысль жалом засела в
голове Май и травила рассудок ядом сомнений.
Почему я? Это ведь
такой простой вопрос. Почему бы не сказать
правду?
Май дала себе слово, что
потом, когда она наберется сил и умений, то сможет сбежать, но не с
пустыми руками, а всем, что сможет получить от
Клаудии.
Мысли прыгали с одного
на другое, точно блохи на дворовой собаке.
Сознание будто
разделилось на две Май. Одна робко бормотала под нос о том, что нет
причин не доверять. Вторая же усмехалась и поглядывала в сторону от
столицы. На земли, где ее ждала свобода.
Но уверенная и смелая
Май пока не захватила власть. Время еще не
настало…
После первого привала
они двигались почти без отдыха, и остановились снова, когда вдалеке
замаячила черная громада Беренганд.
Клаудия могла бы
догадаться, что все пойдет не так, как планировалось. То, что она
прошла лес без единой царапины – удача, но кто мог подумать, что
девчонка принесет столько проблем?! Лиль словно ждала их. Выскочила
из мрака, как игрушка из коробочки, вот только когти ее оставляли
нешуточные следы, а рука все еще ныла, стоило только коснуться
укуса.
– Змея нас
чувствовала, – шипела богиня, – она точно знала, где
искать!
Постоянно приходилось
проверять, на месте ли цветы. Найти кровавку не у кромки леса, а
именно во мраке, среди пыли и корней, где она наливается особым
соком, стоило немалых трудов.
– Девчонка не хочет
слушаться. В ней много непокорности, а мои силы не бесконечны в
этом теле. Я смогла усмирить ее скорбь и боль, на какое‑то время,
но если не сломить дух, то мне не проникнуть и не прижиться в этом
теле. Его нужно очистить, выхолостить.
Опустошить!
Клаудия раздраженно
цыкнула. Она злилась на себя и собственную несобранность. Змея
застала врасплох, богиня могла лишить ее своей благосклонности и
доверия, а все из‑за глупейшей самонадеянности!
Если бы не Лиль, то
цветов было бы больше!
Змея оказалась настолько
одурманена и взбешена, что даже не отрастила до конца руку, когда
выросла перед Клаудией во всем своем серебристом
великолепии.