Клаудия поднялась на
ноги и достала клинок.
Ее меч был такой же
длины, как и у Май, но сделан он оказался из черного
отполированного до блеска люза.
Девочка во все глаза
рассматривала диковинное оружие. В ходу был бледно‑желтый, реже –
золотистый люз. Минерал тяжело обрабатывать, он почти не поддавался
магической заточке, но если уж за дело брался профессионал, то
такой меч служил дольше обычной стали, а уж против иномирца другого
оружия не было.
– Откуда люди узнали о
свойствах этого минерала? – женщина поигрывала мечом с такой
легкостью, словно он был продолжением ее руки.
– Случайно догадались? –
Май следила за клинком, описывавшим в воздухе черные
зигзаги.
– Мы украли секрет у
иномирцев, – ответила Клаудия, – раньше люза было, как грязи под
ногами. Его даже не добывали. Минерал‑то без специальной обработки
бесполезен и крошится, как зачерствевший хлеб. Первородная принесла
людям знание, выкрав его из‑под носа у изгнанных
энкулитов.
– Разве можно попасть в
Энкул и вернуться обратно?
– Не забывай, что мы не
о простом человеке говорим! Первородная может
многое.
– Как же так вышло, что
королева, которая может многое и добыла для людей оружие против
иномирцев, сейчас спит в башне мертвым сном?
Щеки Клаудии на
мгновение залил румянец гнева, глаза свернули, а Май поежилась,
чувствуя, как взгляд буквально приколачивает ее к месту невидимыми
иглами.
– Иногда, чтобы победить
зло, приходится жертвовать чем‑то, – медленно проговорила женщина,
чеканя каждое слово, – разумом, силой и даже собственным
телом.
Май на это ничего не
ответила. Она слышала о иномирской войне лишь краем уха. Шутка ли,
с того момента миновало триста лет, а история давно обросла мишурой
выдумок и преувеличений.
Если опираться на них,
то можно было представить невероятное сражение, в котором
иномирский король ведет свое войско в столицу, где терпит поражение
едва ли не у ступеней трона Первородной.
Что же происходило на
самом деле, знали, наверное, только сам иномирец и Первая королева.
Люди могли лишь наблюдать за последствиями.
Пришлых тварей не убили,
а позволили существовать бок о бок с людьми. Май затруднялась
ответить, почему.
Жалость к побежденным?
Верилось слабо, ведь они не щадили своих врагов, а порой
расправлялись с ними так изощренно и жестоко, что даже камни могли
заплакать. Люди такого никогда бы не простили.