– Значит, вы везли Каррика обратно… – ноздри Андерса раздулись от подозрения, и он отодвинулся от Килашандры.
– …потому, что была обязана этому человеку, – быстро сказала она, так как ей не понравилось выражение его лица: ведь ею действительно двигала жалость к Каррику. – Кто знает, я могу и не пройти этих строгих требований, и тогда буду выслана на любом попутном челноке. Но попытка никому, кроме меня, не повредит, верно? – она сладко улыбнулась Андерсу. – Я, видите ли, не очень стремилась к какой-либо цели, когда встретила Каррика…
– Тогда вам надо на мой корабль или на любой другой… А здесь, – Андерс подчеркнуто показал пальцем на пол, – тупик.
Килашандра еще раз взглянула на певцов, гордых, надменных, и одновременно каких-то лучезарных. Она задумчиво нахмурилась, чтобы сделать приятное Андерсу, но группа эта, отстраненная, недоступная, выглядела действительно особенной: они отчетливо выделялись среди остальных и поэтому казались выше других, не менее умных и физически привлекательных людей, отличие, выделявшее певцов, где бы они ни были. Они выглядят так всегда, подумала Килашандра, как звездные артисты, принимающие аплодисменты от восторженной публики. Поскольку у нее отняли одно, она должна попытаться заполучить другое.
– Что-то есть в них, – сказала она вслух, улыбнувшись и пожав плечами. – Знаете, а вы правы насчет пива… – она снова повернулась к Андерсу, обаятельно улыбаясь.
– Сейчас принесу еще…
Она провела приятный вечер с Андерсом, хотя была рада, что это только вечер, потому, что ограниченность капитана проявилась очень скоро. Каррик многому научил ее.
Андерс говорил о своем корабле, сожалел, что расписание изменилось, и уговаривал ее быть на борту.
Поблагодарив его, Килашандра прикинулась усталой и сонной и ушла, оставив его в уверенности, что он произвел на нее неотразимое впечатление.
Много позднее она узнала, что его корабль «Голубой лебедь» задерживал свой вылет, пока раздраженный вахтенный офицер не приказал ему немедленно покинуть базу. В это время она была уже в блоке Гильдии Базы.