Вам следует отправиться спать,
завтра с утра начинаются тренировки!
Нудит мне в ухо Ни, но я отмахиваюсь
от надоедливого интерфейса и подхожу к Линетт.
– Что случилось? – я осторожно сажусь
рядышком на траву.
– Кто здесь? – поднимает она голову,
– тебе нельзя здесь быть, иди спать в казармы!
Я не слушаюсь её и молча сижу рядом.
Линетт снова начинает всхлипывать. Она такая сексуальная, даже
когда плачет! Ничего не могу поделать со своими мыслями.
– Почему, почему, зачем я, ну как мне
теперь, – робкие слова девушки прерываются новыми сильными
рыданиями. Не помню, чтобы мне когда-нибудь было дело до чужих
переживаний, но, может, мне что-то обломиться с ней, надо только
вовремя показаться ей спасителем, девушки это любят.
Я кладу руку ей на плечо и начинаю
его легонько поглаживать. Линетт внезапно утыкается мне в грудь и
начинает плакать уже без остановки. Не знаю, сколько проходит
времени, когда она, наконец, успокаивается.
– С-спасибо, – тихо произносит она,
слегка заикаясь после плача.
– Что случилось, тебя обидел кто-то?
– я играю до конца роль неравнодушного кавалера, одновременно
представляя, как бы задрать её юбку и взять сзади. Давно у меня не
было…
Могу порекомендовать спастись
рукой. Здесь тебе ничего не светит.
Блин, надо потом провести
перепрограммирование какое-нибудь этой Ни, или обозначить наши
отношения, как дружеские. А то бред какой-то выходит, мне выносит
мозги мой помощник нейроинтерфейс.
– Тебе… Тебе правда интересно? –
спрашивает Линетт, как будто прочитала все мои похабные мысли.
– Конечно! Не терплю, когда женщина
плачет, – сейчас она растает.
Линетт ещё пару раз всхлипывает, и
начинает историю:
– Я… я всегда военной быть хотела. В
армию женщин у нас не берут, глупо даже думать об обратном. В
лагеря охраной тоже не взяли бы. Пробилась в Кровавую общину,
тренировалась и занималась для этого не хуже любого мужчины!
Думала, они увидели во мне что-то, поверили в меня… А им просто
бабы в их обществе не хватало. В открытую никто не пристаёт,
конечно, по долгу службы не положено, но колкие шуточки, похотливые
взгляды, шлепки по заднице – сколько угодно. И не пожалуешься же,
сама сюда шла… Поставили, как рабыню, бойцов встречать, да и всё на
этом, – Линетт вздрагивает, как будто сказала что-то не то, и
начинает оправдываться, – извини, не как рабыню, я не это хотела
сказать. Просто относятся очень плохо, всерьёз не воспринимают,
только как сексуальный объект…