– Не стану, – устало заявил наконец я, – покупать два этажа по цене четырёх.
– Тогда нам придётся и дальше жить у вас над головой, – ответствовал он.
– Суд и взыскание арендной платы! – угрожал я.
– Залог фермы и выплата, – не боялся он.
А Бэнсон невозмутимо ел! Та-ак, ну ладно. Я поднял палец вверх и многозначительно проговорил:
– Но при всех судебных и прочих делах мои интересы будет представлять моё доверенное лицо. – Кивок в сторону Бэнсона. Тяжёлая, мерно жующая челюсть. Плечи, как два сундука. Крупная шишковатая голова. Кулачище в страшных шрамах. – Те, кто хоть когда-нибудь с ним спорили, больше не спорят. Поверьте. Ему не страшна полиция. Сегодня он здесь, завтра – в море…
Вдруг Бэнсон, добряк, молчун, застенчивый Носорог – взял тяжёлый и длинный нож, которым резал ветчину, вытянул его в сторону продавца и спокойненько, тихо сказал:
– Я таких ловкачей всегда на реях вешал. Сотнями!! – рявкнул вдруг он и шарахнул черенком ножа по столу, и привстал, и завис над нами.
Я сам подпрыгнул и вздрогнул. А Бэнсон сел, допил пиво, посмотрел в пустую кружку. Потом спросил меня снова негромко и равнодушно:
– А у нас сегодня человечьей крови нет? Нет? Эх, жалко… Пойти тогда, хоть свинью зарезать, что ли…
Встал, взял кружку, нож и вышел.
Я не мог дышать. Я стонал, икал, давился смехом. На глазах выступили слёзы. И я удачно нашёл, как объяснить эти слёзы:
– Вы не поверите, как я его жалею. Погиб, пропал человек. Мальчишкой попал в Африке в плен к людоедам, – и вот к чему привык! Бедняга…
Хозяин тоже икнул, судорожно хлебнул пива. С отчаянием проговорил:
– Цена двух этажей, но про арендный долг забываем.
– Завтра с бумагами у нотариуса, – закрепил я.
Он вышел, придерживаясь за стену. Я догнал его и, придерживая за локоток, проводил сквозь “берсерков” и “гуннов”. Ночью, мечтая о доме, плохо спал.
Как только мы выправили бумаги, сосед уехал. Быстро, в один день. Уж в помощниках и грузчиках недостатка не было! Я не верил себе, когда стоял возле дома, глядя вслед отъезжающим повозкам с чужим скарбом, сжимая в руке большую связку ключей, о которых не знал даже – какой что отпирает. В голове стоял назойливый призрачный звон – аккомпанемент свалившемуся на меня счастью. Дом, особняк – и где! Почти в центре Бристоля! Свадебный подарок для Эвелин, и такой, какой не в состоянии сделать человек. Из тех, которые под силу лишь самой Судьбе. И страшно, и весело.