Некоторое время спустя Коренга сидел на берегу, выбрав место поодаль от пристани и шумных рядов, там, где в море падал резвый и говорливый ручей. Он успел попробовать морскую воду на вкус и убедиться, что она была почти пресной. На самом деле тут нечему было дивиться, ведь Галирад выстроили у самого устья Светыни, простиравшей своё течение далеко в воды залива… Тем не менее Коренга был столько наслышан от бывалых людей о горько-крепкой солёности моря, что испытал даже некое разочарование. Чаявши рассола, ощутить на устах пресницу!.. Подспудно огорчало даже то, что Батюшка Океан, часто и почтительно именуемый Грозным да Бурным, не мчался на берег огромными сокрушительными валами, а, наоборот, мирно ластился к суше, словно какое-нибудь безобидное озерко, и ничем не оказывал присущего ему, опять-таки по рассказам бывалых людей, свирепого нрава. «Вот я и освоился, – усмехнувшись про себя, подумал молодой венн. – Только что глазам своим поверить не мог, а теперь уже недоволен. Прямо как дитя, встретившее большую собаку. Боится, руки за спину прячет, а оглянуться не успеешь – виснет на шее, за хвост тянет и в зубы залезть норовит… Пока пёс с горя не рыкнет…»
– Ты уж прости, Хозяин Морской, за дерзкие помыслы, – покаянно проговорил он вслух. – Сделай милость, не казни дурака, дай путешествовать невозбранно!
Море в ответ тихонько плеснуло на берег волной. Кажется, оно не серчало.
Берег здесь был покрыт крупной, обкатанной до гладкости галькой, а кое-где – большими круглобокими валунами. Там и сям громоздились толстые обломки льдин, неведомо как выползшие на сушу. Коренга осторожно провёл между ними тележку, заранее прикидывая, где развернётся, как будет выбираться обратно… Что поделаешь, много было у него хлопот, о которых другие люди, обладатели крепких и ловких тел, даже не подозревали. Он предпочитал думать, что и у них имелись заботы, коих он, увечный, счастливо избегал. К примеру, он мог не опасаться неумеренно драчливых парней, которые, выхлебав лишку пива, искали, о кого бы почесать кулаки. Задираться с калекой – совсем себя не блюсти. Таких конченых людей было на свете всё же немного, и добрые Боги до сих пор Коренгу мимо них проводили…
Морской берег отличался от озёрного ещё и тем, что, несмотря на пресность воды, по её краю совсем не водились кусты. Даже сизая жилистая трава росла в отдалении. Коренга решил про себя, что это из-за суровых бурь, беспощадно хлеставших волнами. Достигнув края воды, он присмотрел было местечко за валуном, чтобы укрыться, как привык укрываться за лесной зеленью. Однако вовремя сообразил, что на пустынном берегу к нему вряд ли кто подойдёт незаметно, и прятаться раздумал.