Затем, после перечисления ступеней, ведущих «к состоянию полного покоя», ставится вопрос:
В подобном состоянии покоя, не зависимого от места, как может возникнуть желание? Если же более не возникает желания, настает истинный покой и тишина. Эта истинная тишина становится постоянным свойством и отзывается (безошибочно) на внешние вещи; воистину, это верное и постоянное качество держит в своей власти природу. В таком постоянном отзыве и в такой постоянной тишине пребывает постоянная густота и покой. Тот, кто владеет этой абсолютной чистотой, входит постепенно в (вдыхание) Истинное Дао (I, 5).
Прибавленное переводчиком слово «вдыхание» скорее затемняет, чем выясняет смысл, так как «входить в Дао» вполне соответствует всей мысли и согласуется с другими Писаниями.
Уничтожению желания Даосизм придает большое значение; один из толкователей Цзин-Цзян-Цзин замечает, что понимание Дао зависит от абсолютной чистоты, и
Приобретение такой Абсолютной Чистоты зависит вполне от удаления (из души) желаний, что и представляет настоятельный, практический урок всего Трактата.
Дао де цзин говорит:
Всегда находить нас должны без желаний,
Если глубокую тайну Его мы измерить хотим;
Но если желание останется в нас навсегда,
Лишь край его внешний один мы увидим (1, 3).
Идея перевоплощения в даосизме является менее ясной, чем можно бы ожидать, хотя встречаются места, из которых видно, что главная идея принималась в утвердительном смысле. Так, Чжуан-цзы рассказывает оригинальную и мудрую историю об умирающем человеке, к которому друг обращается с следующими словами:
«Воистину велик Создатель! Чем же Он теперь соизволит сделать тебя? Куда он перенесет тебя? Сделает ли он из тебя крысиную печень или лапку насекомого?» Цзелаи возразил: «Куда бы отец ни послал сына своего: на восток, на запад, на юг или на север, сын просто слушается приказания… И вот великий Литейщик, занятый литьем своего металла. И если бы металл, вскипев в котле, сказал: „Я хочу, чтобы из меня был сделан (меч подобный) Moijsh“, великий Литейщик, наверное, нашел бы это странным. И также, если бы форма, образуясь в материнских недрах, сказала: „Я должна стать человеком“. Создатель, наверное, нашел бы это странным. Если мы раз поймем, что небо и земля великий плавильный котел, а Создатель великий Литейщик, не все ли равно, в какое бы место ни направили нас? Мы рождаемся как бы из мирного сна, и мы умираем для покойного пробуждения (Кн. VI, ч. 1, секция VI.).