В одном она была уверена полностью – заснуть, повернувшись к Йядайе лицом, она точно не сможет. При том, что заставить себя повернуться к нему спиной она тоже не могла. По крайней мере надолго. Раз за разом задремывая, она просыпалась, вздрагивая, и торопливо открывала глаза, чтобы узнать, не крадется ли к ней ее медуза-сосед. По прошествии некоторого времени она поняла, что совершенно лишилась сил, но поделать ничего с собой она не могла. Хуже всего, что каждый раз, когда она двигалась, начинали шевелиться и щупальца Йядайи, лениво приподнимаясь в ее сторону, словно бы он спал с приоткрытыми глазами – что, похоже, и было.
Сама не своя от усталости, с раскалывающейся от боли головой, к чему под конец присоединился еще и бурлящий желудок, она поднялась с кровати и улеглась прямо на полу, вытянувшись рядом со своим ложем. Теперь, как бы она ни повернулась, Йядайя ей был не виден. Все, что она могло увидеть, ограничивалось подножием стола-платформы, прямо перед ней, и куском стены. Йядайя оказался полностью исключенным из ее мира.
– Нет, Лилит, – вдруг проговорил он, не успела она закрыть глаза.
Она промолчала, притворившись, что не слышит его.
– Ложись на кровать, – продолжил он. – Или на полу вот здесь. Но там спать не нужно.
Она продолжала лежать неподвижно, вся напряженная с головы до ног.
– Хорошо, если ты хочешь, можешь оставаться на месте, но я тогда переберусь на кровать.
Это было невозможно, тогда он окажется прямо перед ней – слишком близко, будет нависать над ней. Медуза, гипнотизирующая своим насмешливым взглядом.
Поднявшись с пола, она не легла, а рухнула на постель, про себя проклиная и его и себя, униженную, и немного поплакала. Всхлипывая, она наконец погрузилась в сон. Ее тело просто не могло больше выдержать такого мучения.
Она проснулась внезапно, как от толчка, и, мгновенно обернувшись, уставилась на него. Он по-прежнему сидел на своей платформе и похоже даже не пошевелился за прошедшее время. Когда пара его щупалец вздрогнула и чуть приподнялась в ее направлении, она скатилась с кровати и опрометью бросилась в ванную. Он дал ее возможность побыть немного одной, умыться и покопаться в жалости и презрении к себе. Она не могла вспомнить, когда последний раз столь долгое время непрерывно испытывала такой сильный страх, чувствовала себя такой растерянной и жалкой. Йядайя даже не пытался что-нибудь сделать, а ее трясло от страха как последнюю трусиху.