Я выдержал публичное испытание ее таким, общим одобрением, что присутствовавший при том господин епископ предложил мне вступить в духовное звание, где по его словам, я, несомненно, мог бы достигнуть более высоких отличий, чем в Мальтийском ордене, к которому меня предназначали родители. Благодаря им, я уже носил крест и назывался кавалером де-Грие. Приближались вакации, и я собирался вернуться к отцу, который обещал вскоре отправить меня в Академию.
При отъезде из Амьена, меня печалила единственно разлука с другом, к которому я всегда чувствовал нежную привязанность. Он был несколькими годами старше меня. Мы воспитывались вместе; но у его родителей было более скромное состояние, и он принужден был вступить в духовное звание и оставался еще в Амьене, ради приобретения необходимых для того познаний. Он обладал, тысячью добрых качеств. В течение моей истории вы познакомитесь с лучшими из них и особенно с его рвением и великодушием в дружбе, превосходящими самые славные примеры древности. Последуй я тогда его советам, я всегда был бы и благоразумен и счастлив. Если б я, по меньшей мере, воспользовался его упреками, когда очутился в пропасти, куда увлекли меня страсти, то я спас бы кое-что от крушения моего благосостояния и доброго имени. Но ему не пришлось вкусить иного плода от своих забот, кроме огорчения при виде их бесполезности, а порою и жестокой оплаты со стороны неблагодарного, который оскорблялся ими и видел в них одну докуку.
Я назначил время моего отъезда из Амьена. Ах, зачем я не назначил его днем раньше; я приехал бы к отцу вполне невинным. Накануне моет отъезда иль города, я прогуливался с моим другом, которого звали Тибергием; мы увидели, что из Арраса приехала почтовая карета и пошли вслед за нею до гостиницы, где всегда останавливаются эти кареты. Мы сделали это чисто из любопытства. Из дилижанса вышло несколько женщин, которые тотчас же разошлись. Осталась только один, очень молоденькая; она стояла среди двора, пока пожилой человек, бывший, по-видимому, ее провожатым, опешил выгрузить корзины. Она показалась мне такой прелестною, что я, никогда не думавший о различии полов, никогда сколько-нибудь внимательно не засматривавшийся на женщин, я, наконец, чьему благоразумию и скромности удивлялись все, – я сразу почувствовал, что влюбился в нее до безумия. Одним из моих недостатков была чрезмерная робость и конфузливость; но в ту минуту меня нимало не остановила эта слабость, и я прямо подошел к владычице, моего сердца.