- Я раньше при школе в Перевальске
жил, сторожу помогал. Он мне дядькой приходился. Добрый был, только
пьяница. Учительствовал там, потом спился, погнали в сторожа… Ну
вот. Я полы подметал, отмывал, чего велят. Сапоги школярам чистил,
по грошику. Одежду зашивал, если, к примеру, подерется кто. Чтоб
маменьки не заругались. А потом потонул дядька с пьяных шар, ну и
меня взашей.
Винс вздохнул, сел на пол и продолжил
чистить сапог. Получалось мастерски. Виктор был уверен, что такого
блеска от старой обуви добиться невозможно – а поди ж
ты!
- Ладно, заканчивай тут, - махнул
рукой следователь, доставая из сейфа пакет с отобранными у Винса
вещами, - и пойдем. Надо тебя до заката в монастырский приют
определить. На вот, держи свое богатство.
Винс схватил пакет, глянул, на месте
ли книжка, завернул обратно и засунул под рубаху.
- Спасибо, - удивленно протянул он, -
я думал, не вернете так просто… - и тут же вскинулся:
- Не надо меня в приют! Я взрослый уже!
- Сколько тебе лет, взрослый? –
устало спросил Виктор, и добавил, не дожидаясь ответа:– Тебе там
хорошо будет. Монашки добрые, накормят, к делу
приставят.
- Пятнадцать мне, - соврал Винс,
постаравшись посмотреть на следователя как можно честнее. И тут же
широко распахнул глаза: - Во! Вы меня лучше на работу возьмите! Я
чистить умею, шить, прибираться, полы мыть…
Виктор усмехнулся.
- И сапоги у вас завсегда блестеть
будут… - закончил Винс, глядя в пол.
В возгласе «не надо в приют!» Виктор
уловил что-то смутно знакомое, но не стал пытаться вспомнить, что
именно.
Вместо этого с недоверием смерил
Винса взглядом.
- Ну, тринадцать, - шмыгнул носом
мальчишка. – Будет. В мае. Зато про сапоги я не врал! Сами
посмотрите! А еще у вас шов на рукаве чуть разошелся, я б зашил. И
платить мне много не надо! Можно и совсем немного…
Виктор молчал. Винс схватил сапог и
еще быстрее заработал щеткой, доводя голенище до идеального
блеска.
«Он мне не всё рассказал, - думал тем
временем следователь. – Едва ли врал, но о чем-то умолчал, а что-то
не вспомнил. Мальчишка – единственная ниточка к убийцам Ивана,
и, скорее всего, они попытаются эту
ниточку оборвать. Лучше в этот момент рядом с ним буду я, а не
монашки. Что, бывший рыцарь, станешь втираться в доверие к ребенку,
чтобы раскрутить поганое дело? Почему нет? Со мной, опять же, у
него шансов выжить намного больше. А воровать у меня все равно
нечего».