– Скоро пройдет, – голос воеводы стал чуточку мягче.
Только Всеволод не верил. Не скоро. От таких ударов оправляются не скоро…
В полсилы ударов!
– Над тобой уже сказано заговорное слово.
Что ж, заговор травника – дело хорошее, но даже он…
– Моё слово, Всеволод. Заветное. Тайное.
Что?! У Всеволода глаза полезли на лоб. О том, что воевода обучен не только убивать, но и исцелять, дружина не знала. Никому еще этот свой дар старец Олекса не открывал. А вот ему – поди ж ты, открыл.
И ведь, в самом деле!
Боль, действительно отступала. Или так просто кажется? Нет, правда! Волны, терзающие изнутри ушибленную голову, накатывали реже и становились все мягче, милосерднее.
А если лечит Олекса так же умело, как и бьется на мечах…
– Спи, – сказал воевода. – Проснешься здоровым. А как проснешься – будешь собираться…
Куда? Мысли начинали путаться.
– … отправишься в путь…
В какой? Да, боль уходит, но голову взамен будто набивают мхом или ватой.
– … в дальний путь…
Зачем? Но задавать вслух эти и прочие вопросы сейчас отчего-то не хотелось. Потом, потом, все потом… Когда-нибудь…
– Приходит твое время Всеволод. В последнем бою ты прошел последнее испытание, и время твоего обучение закончилось. Но пока – спи.
Спи.
Спи.
Спи…
А вот это уже вроде и не старец Олекса шепчет. Кто-то в его собственной, Всеволодовой, многострадальной голове, чем-то мягким набитой, тихонько приговаривает. Глухо так, невнятно.
Спи…
Спать – хорошо.
И противиться тому нет ни сил, ни желания.
Боль ушла окончательно.
Пришел сон.
Странный сон. Колдовской. Заговоренный.
Не такой, как обычно, не такой, как раньше. Сон без сновидений. Только красным-красно было под закрытыми веками. Будто кровь одна лишь кругом, и будто тонешь в той крови.
Или уже не тонешь, а просто паришь, покачиваешься в ней. Покоишься. Как во чреве матери. Как в могиле.
И – уютно. И – спокойно так.
Красный сон длился долго.
Очнулся – как из стылой проруби вынырнул! Жадно глотнул воздуха. Задышал часто-часто. Пот ручьем лил со лба, стекал по вискам. В теле подрагивала каждая мышца и каждый нерв.
Сколько спал-то? Изменилось ли что? Всеволод глянул вокруг. Нет, все по-прежнему. Пряный запах сухих трав, полутемная горница, муть пузыря в окне и копоть на потолке. Полати. Шкуры. Лавка. Перевязанный старец-воевода. Сидит, где сидел, только улыбается и смотрит – непривычно так, приветливо.