Развалился на кухонном диванчике с ногами, в одной руке бокал с янтарной жидкостью, между прочим, почти пустой, в другой он вертел телефон. Но не это заставило меня распахнуть в удивлении глаза. На его щеке были следы от ногтей. Явные такие следы. Даже кровь не стер, которая, кстати говоря, уже подсохла. Кто оставил сию красоту, я поняла сразу и к своему стыду, в глубине души, где-то ну очень глубоко, ехидненько так захихикала. Да, рядом с этим человеком во мне просыпаются какие-то странные эмоции. Не есть хорошо…
Я решила не реагировать на его провокации, а именно это он и делал. Мне казалось, он провоцирует меня. Зачем, почему… возможно, ему стало скучно, а может, он хотел отвлечься.
— А Вы слышали о том, что ночью пугать людей и доводить их практически до инфаркта, тоже противозаконно?
Он на это лишь засмеялся, а я стояла, как идиотка и смотрела на него, не зная, что сказать. Все же сильно его поцарапали, в какой-то момент мне стало его даже жалко. Что ни говори, но применение силы не метод.
— Что, нравится? — приподняв бровь, Филатов отсалютовал мне бокалом, — прелести семейной жизни.
Казалось, его все это лишь забавляет. Я подошла к шкафчику, достала аптечку и, молча, протянула ему. Он даже не пошевельнулся.
Лишь ухмыльнулся, сделал глоток из бокала и проговорил.
— О, ты у нас сестра милосердия, как я понимаю, — его взгляд нагло пробежался по фигуре, и я почувствовала себя почти обнаженной, захотелось тут же прикрыться руками, — может, прижмешь к своей груди и пожалеешь раненого бойца?
От возмущения у меня даже перехватило дыхание. Буквально несколько минут назад я думала о том, что сила ничего не решает, и вот сейчас сама хотела врезать по этой нахальной расцарапанной физиономии.
— А если Ваша супруга услышит? — красноречиво посмотрела на царапины, — не боитесь еще одного узора на щеке?
Он лишь отмахнулся.
— Татьяна уехала к родителям.
Я стала двигаться к выходу. Повернулась, чтобы пожелать ему спокойной ночи и отшатнулась, врезавшись в стену. Филатов стоял уже около меня, в опасной близости. Я слышала аромат его одеколона и даже смогла рассмотреть, что глаза у него удивительного цвета. Серые, с яркими зелеными вкраплениями вокруг зрачка.
Я не успела ничего сделать, как он положил руки по обе стороны от меня, тем самым, заключая меня в плен. От неожиданности я замерла, смотря на него во все глаза. Еще больше негодования мне прибавило то, что его взгляд в это время нагло елозил за вырезом моей пижамы.