Я пристально посмотрел ей в глаза.
— Я абсолютно серьезно. Давай попробуем. Ради сыновей и если выйдет, то и ради себя.
— С чего вдруг такие перемены, а, Филатов? Неужели тебя где-то подловили свидетели Иеговы и ты стал верить в Иисуса Христа, спасителя нашего? — с сарказмом проговорила та, зная, как я отношусь к вопросам веры.
— Не ёрничай, Таня. Как, бл*ть, с тобой вообще можно разговаривать нормально? Побудь человеком немного, а не сучкой, может, тебе понравится. Я пытался, но не смог сдержать раздражения. Чувствую себя биполярным.
— Не ори на меня, Филатов! Ты весь такой заявился, давай начнем сначала, давай попробуем и все такое. Что конкретно ты хочешь от меня? Я не понимаю? Опять одна я, что ли, корень всех наших бед? Так? Ты куда? Ответь мне!
Я встал с кровати, собираясь выйти на улицу и выкурить сигарету, немного успокоиться. Как вдруг почувствовал, что мне в затылок что-то попало. Я резко развернулся. Таня стояла в нескольких шагах от меня и в руке сжимала тапок.
— Ты только что запустила мне в голову тапок? — тихо проговорил я, до сих пор не веря.
— Сначала ответь мне! Скажи, какая я, мать твою, хреновая и можешь валить на все четыре стороны.
За считанные секунды я пересек комнату и схватил ее за предплечья, тряхнув несколько раз, даже услышал, как клацнула ее челюсть.
— Да ты можешь хоть раз подумать, что мир крутится не только вокруг тебя, эгоистичная ты стерва? — прошипел я ей прямо в лицо, — подумай о наших детях. Егор и Даня, если вдруг ты забыла! Ради них, Таня, все ради них у нас должно быть.
Жена начала вырываться, и я почувствовал, как она схватила меня за галстук.
— Хорошо, мы попробуем, — она невесело засмеялась, — а что на счет твоих дешевых шлюх? Будем жить одной, бл*ть, большой шведской семьей?
Я поморщился.
— Только не надо делать вид, что тебе не по фиг.
— Боюсь подцепить чего, — парировала та.
— Я чист, каждый месяц проверяюсь, — ответил я не без сарказма.
— Отпусти меня.
Тихо проговорила Таня и я повиновался. Развернулся и пошел на выход из комнаты. Взялся за ручку, но прежде чем повернуть ее, меня остановил вопрос Тани.
— Так ты говоришь правду? Мы попробуем?