Они встретились взорами. Лишь на мгновение.
Керика прищурила болотно-зеленые очи в пристальном, оценивающем
взгляде.
Девушка, напротив, распахнула шире ореховые глаза. Будто
испугалась.
А потом трое других адептов вышли с лестницы, ведущей в башню
ректора, и пересекли коридор. Заслонили обзор.
Два удара сердца.
Но девушки уже не было.
— Ты в порядке? — глубокий, низкий голос Ивроса заставил женщину
вздрогнуть.
— Пока не знаю, — неопределенно ответила она. А затем торопливо
повлекла его на лестницу, потому что осознала, что пялится в пустой
конец коридора, где в полумраке не было ничего, кроме початого
ящика с изразцами.
Витки ступеней. Один за другим. Бесконечные. В свете тонко
чадящих факелов в узких альковах. «Если ты мужественно добрался до
верха, значит, от обитателя этой башни тебе действительно нужно
нечто важное,» — таким традиционным кредо пользовались практически
все чародеи мира. Авериус Гарана не был исключением. Но, признаться
по совести, он подумывал завести еще один кабинет на первом этаже.
Где-нибудь между канцелярией и лабораториями. Не только чтобы
облегчить к себе доступ простого народа, но и чтобы самому быть
ближе к насущным делам.
Кроме того, прошлый ректор погиб как раз потому, что во время
взрыва просто оказался заперт в своей башне. Инферно расплавил ее
снизу и поглотил, как кипящая лава поглощает восковую свечу.
Стол канцеляриста на верхней площадке возле мозаичного окна
пустовал. А вот одна из резных створок двустворчатой двери
оказалась приоткрытой.
Керика прошла без стука. И бесцеремонно втащила за собой
Ивроса.
— Все трудишься, мастер Гарана? А мы тебе покушать принесли.
Пироги с курятиной и картошечку с травами. Из «крючка». Твои
любимые.
Ректор поднял на сестру благодарный взгляд, оторвавшись от
завалов бумаг.
Он занимал небольшой, но весьма уютный кабинет. Евания приложила
все усилия, чтобы рабочее место мужа вышло практичным и приятным
для долгого пребывания.
Темно-шоколадная кожа высокого мягкого кресла за коричневым
столом прекрасно сочеталась с небесно-синей бархатной тахтой у
стены и такими же бархатными шторами на трех стрельчатых окнах, где
вместо цветных витражей были вставлены прозрачные ромбики стеклышек
— чтобы внутри было достаточно светло даже в пасмурную погоду.
Удобные стеллажи для бумаг с запертыми стеклянными дверцами в
простенках перемежались с закрытыми на ключ бюро на высоких, резных
ножках. Пюпитр в углу с толстым раскрытым томом на нем. Коровьи
шкуры на полу вместо дорогих ковров. Никаких карт, картин или
гобеленов. Лишь масляные фонари и канделябры, от которых было
светло, как днем. Да еще небольшой камелёк у стены, в котором жарко
потрескивали ароматные дрова.