Тот поджал губы на мгновение.
Отвернулся, делая вид, что всматривается в метель.
— Гвин упоминала, как опасна эта
сила, — коротко произнес Норлан. Подробности их разговоров он решил
оставить за пределом ведения архимага.
— Опасна, — согласился Авериус
Гарана, — Но это единственная энергия, которую можно успешно
противопоставить Чистой тьме. Разумеется, за исключением еще одной.
Особенной силы, — архимаг сделал паузу. Дождался, пока Норлан
повернется к нему с заинтересованным выражением лица. И лишь тогда
раскрыл карты: — Я говорю о силе импери, разумеется. Integrum
imperis. Полная власть. Такая, перед которой даже Чистой тьме
сложно устоять.
— Интересно, почему? — Иврос дернул
бровью.
— А об этом тебе расскажет
Император, — Авериус обернулся через плечо на Бергарда Корвеса,
который бормотал сейчас вполголоса заклятие. Повторял те чары,
которые использовал его брат, чтобы немного утихомирить метель
вокруг и облегчить путешествие. Архимаг деликатно дождался, когда
родственник завершит колдовство, и продолжил: — Но для начала
поразмысли о том, почему подобное происходит. Отчего сила импери
доминирует над прочими энергиями и материями?
Иврос одарил мастера над проклятиями
тяжелым взглядом. В нем читалось четкое понимание одного простого
факта: Норлан отлично осознавал, в кого пошла Гвин.
— Матушка говорила, что сила импери
— основополагающая, — терпеливо ответил Иврос. — Она лежит у
истоков бытия. Она — начало всему. Она же и конец.
— Твоя матушка была на редкость
мудрой женщиной, — Авериус Гарана с уважением склонил голову. —
Даже странно, что она поддалась столько глупым порывам и так
печально закончила свой век.
Ив нахмурился. Скажи нечто подобное
посторонний человек, он бы вышел из себя. Но перед ним был… человек
далеко не посторонний. Отец его возлюбленной вишенки. Импери уже
давно убедился в том, что Авериус Гарана порой не сильно заботится
о чувствах окружающих, погружаясь в более значимые думы. Но, к
несчастью, ни одна его колкая или неосторожная фраза не могла
сравниться с тем, что в свое время Иврос слышал от собственного
покойного отца, Сархиса Норлана. Нордвудский лесник не блистал ни
манерами, ни воспитанием. Сын научился не обижаться на его
глупости. Даже в адрес матушки.
— А она объясняла тебе, как именно
воля импери влияет на чужую? — архимаг поерзал в седле.