Я не успела понять, что произошло, и тем более что-то предпринять. Когда парни вышли из лавки, я все еще стояла на крыльце, пытаясь принять решение: рассказывать им о случившемся или не волновать лишний раз. Я носила не самые слабые артефакты, и все они молчали. Получалось, что никакого магического воздействия странная находка на меня не оказала, а значит, не стоило отвлекать друзей от более насущной проблемы – пропитания Пуговки.
Вернулись мы, как и планировали, до рассвета. Пробравшись в замок через потайной ход, застали в моей комнате весьма умилительную картину – спящего Влада с медвежонком на руках. Сонно приоткрыв один глаз, чернокнижник удовлетворенно вздохнул и продолжил сладко сопеть. Моркант только фыркнул на такую реакцию и потащил меня к себе, где ждали оставшиеся ингредиенты, и приборы для приготовления смеси. Олан пошел с нами и безмолвным охранником расположился возле двери, внимательно наблюдая за всем происходящим.
Идиллия! И так хорошо мне было в этот момент, несмотря на все волнения прошедшего дня и усталость. В нашем родовом замке обитало мало детей, да и те не горели желанием общаться с зазнайкой-аристократкой. Поэтому редкие свободные минуты между учебой, помощью кормилице, занятиями с дядей и общением с мамой, я проводила в библиотеке. Сейчас же, попав в окружение ровесников, я неожиданно почувствовала себя обычной восемнадцатилетней девушкой. Не травницей, спасающей чужие жизни. Не будущей ищейкой, преданной империи. А нормальной студенткой, у которой впереди была жизнь, наполненная приключениями.
Наши общие старания не прошли даром: получившаяся смесь Пуговке понравилась. От ее сладкого причмокивания растаял даже северянин. Отдыхать мы разошлись за час до утреннего построения, весьма довольные собой и проделанной работой.
На завтраке парни выглядели неприлично бодрыми и оживленными, тихо обсуждая с другими студентами подробности вчерашнего прорыва. Я слушала их краем уха, уткнувшись взглядом в кружку с травяным напитком. По мнению повара напиток должен был пробудить в адептах бодрость и жажду знаний. Пока же он пробуждал лишь желание вылить эту прогорклую гадость и выпросить какао.
– Говорят, этот прорыв был намного больше предыдущего, – громким шепотом вещал Эвель, знакомый мне по первой вылазке на практику.