В ней необычно все: огромные глаза, знающие свою силу и иногда играющие ею, как играет атлет пудами бугристых мышц; тонкие, очень тонкие губы, иногда взрывающиеся улыбкой, – потом улыбка долго догорает, доверчиво и мечтательно освещая ее лицо; короткая стрижка, которая не шла бы ни одной другой женщине; голос, слова, которые она говорит совершенно серьезно.
– Всегда.
– Что всегда? – я не понимаю ответа.
– Ты спросил, сколько мне лет. Я говорю: всегда, я живу всегда и буду жить всегда.
– Тогда я знаю, кто ты. Ты богиня, только богини живут всегда.
– Нет, неправда. Их забывают. Ты знаешь, сколько их уже забыто?
– Не знаю, Керри. А ты знаешь?
– Я знаю.
– Откуда?
– Но я ведь живу всегда, – она смеется.
– Ты зря смеешься. Я ведь умею разгадывать тайны.
– В этом нет никакой тайны, Генри. Спроси любого, и он скажет тебе, что я живу всегда.
Она впервые назвала меня по имени. Она, похоже, намного моложе меня, потому и не говорит и своем возрасте. Правильно, лучше говорить на равных.
Я ощущаю волну беспечной и какой-то детской радости, но быстро гашу в себе это чувство. Мне пришлось пройти сквозь многое в этой жизни – в этой, такой несовершенной, что каждый еще надеется на другую, лучшую. Испытания либо ломали меня, либо делали меня тверже. Все же ломали, несколько раз.
Из этого я вынес убеждение: силен только тот, кто не имеет привязанностей.
Судьба, и те люди, которыми она пользуется, всегда бьет в саму слабую точку, и ломает тебя, никогда не убивая, к сожалению. Она бьет по тем людям, которых любишь ты. И ты можешь вынести все, но не это, и тогда ты смиряешься, и вырываешь с корнем маленькое гордое деревце своей свободы и, спустя много лет, сажаешь его снова. Но оно растет слишком медленно.
Свободен лишь тот, кто не имеет привязанностей.
– Почему ты молчишь? Ты думаешь обо мне?
– О твоих словах.
– Ну и что же?
– Свободен только тот, кто никого не любит.
– Но тогда зачем тебе твоя свобода?
Действительно, зачем? Я впервые спрашиваю себя об этом и не нахожу ответа. Зачем, ведь миллиарды людей живут одинаково, как муравьи под трухлявым пнем, и думают, и двигаются, и рождаются, и умирают одинаковые, как муравьи. Пожалуй, большинство из них счастливы. Счастье – это так просто, и так недоступно, если ты не можешь быть прост.
– Сегодня я провожу тебя, Керри.