Такие
отношения с отцом были привычными для нас обоих. Мы всегда говорили на повышенных
тонах, и я даже забыл, когда мы в последний раз нормально с ним общались. Все
началось со смерти мамы. Мне было шестнадцать, когда она заболела и через год
умерла. Но не успело ее тело остыть, как этот старый подонок сразу же приволок
в дом молодую девку и вскоре женился на ней. Потом их была огромная вереница, и
я уже сбился со счета, сколько раз он был женат.
На
мое совершеннолетие отец подарил мне огромные апартаменты в центре столицы и
таким образом избавился от меня и от моего осуждающего взгляда. Но я с радостью
принял его подарок и ни разу не пожалел, что уже почти пять лет живу отдельно
от него и его развратного поместья.
Свое
отсутствие в моей жизни отец компенсировал дорогими машинами, крупными суммами
денег на расчетном счете и устранением моих проблем, типа очередного отчисления
из универа. Я был уверен, что завтра мне позвонит декан и скажет, что я вновь
восстановлен, так как Распутин Андрей Михайлович, уважаемый в городе человек и
по совместительству мой отец, не может допустить, чтобы его сын остался неучем
без высшего образования. Когда встал вопрос, куда мне поступать, мое мнение
было полностью проигнорировано и меня насильно запихнули в самый престижный
ВУЗ. После этого я начал досаждать отцу и в плане учебы, а точнее моего в ней
безучастия.
Обернув
полотенце на поясе, я вышел из ванной и направился в кухню, чтобы приложить к
губе лед. Порывшись в морозильной камере, я нашел кусок замерзшего бекона, накинул
на него небольшое полотенце и приложил к травмированному участку. Включив
кофеварку, я вышел на террасу, подошел к перилам и посмотрел вниз. Мой черный
порш панамера небрежно стоял на площадке, расположившись аж на три парковочных
места. Сверху не было видно каких-либо повреждений, что уже было хорошо. По
манере парковки, было понятно, что вчера я приехал на нем.
Когда
кофеварка издала характерный писк, оповещая меня о готовности кофе, я положил
обратно бекон в морозилку, налил себе горячего напитка и вернулся на террасу.
Достав из красной пачки сигарету, я обхватил фильтр губами и, сморщившись от
боли, поднес коллекционную зажигалку к лицу, откинул крышку и медленно
затянулся.
Я посмотрел на стальной
корпус зажигалки, на котором была изображена голова льва. Это была единственная
вещь, оставшаяся от мамы. Когда-то она принадлежала ее деду и перед своей
смертью мама отдала ее мне. Она знала, что после ее ухода отец не оставит ни
единой вещи, которая напоминала бы о ней. Он стер маму из своей памяти, будто
ее никогда и не существовало. И этого я ему никогда не прощу!