Пересев
на своего железного коня, я быстро добрался до фирмы отца. Припарковавшись
возле входа, я поднялся на последний этаж высокого офисного центра, где
располагалась администрация строительной организации.
Услышав
характерный писк, двери лифта распахнулись, и я оказался в просторной и светлой
приемной. Здесь царила гробовая тишина, иногда нарушаемая телефонными звонками
и цоканьем клавиш. Я подошел к стойке ресепшена и заглянул за нее.
-
Привет, Лика, - мой взгляд упал на неестественно большую грудь секретарши,
которую она и не особо старалась скрыть.
Она
что, опять ее увеличила? И до какого размера она дойдет, чтобы остановиться?
-
Привет, Егор, - томно произнесла она и зажала зубками кончик шариковой ручки.
-
Отлично выглядишь, - я без стеснения кивнул на ее откровенное декольте и
улыбнулся.
-
Спасибо, - она игриво приподняла бровь.
-
Отец у себя? – спросил я и огляделся по сторонам.
-
Нет, - ответила она бархатным голосом, - будет через пять минут.
-
Подожду в его кабинете, - я стукнул ладонью по начисто наполированной стойке и
направился в сторону высоких директорских дверей.
-
Стой, Егор, - пытаясь быстро встать со своего места, крикнула секретарша,
поправляя свое ультра мега обтягивающее платье, - он сказал…
-
Мне плевать, что он сказал, - недовольно произнес я, бесцеремонно перебив
девчонку, - лучше кофе принеси.
Оказавшись
в кабинете отца, я громко хлопнул дверью. Медленно пройдя по дорогому паркету,
я завел руки за спину и сцепил их в замок. С витражных окон открывался завораживающий
вид на город, таким пейзажем можно было наслаждаться вечно. Подойдя к
массивному столу, сделанному из дерева и покрытого темным лаком, я провел
пальцами по глади и плюхнулся на мягкое кожаное кресло черного цвета. Как
всегда здесь царил полный порядок, и каждая вещь лежала на своих местах.
Помню,
как в детстве, отец постоянно ругал меня, когда я брал какие-либо
принадлежности с его стола. Даже если он не досчитывался одного простого
графитового карандаша, скандал доходил до такого абсурда, что со временем мне
было вообще запрещено заходить в его кабинет. Мне было тогда лет шесть, но уже в
тот момент пропасть между нами стала еще шире.
Я
откинулся на спинку кресла и, задрав ноги вверх, скрестил их на столе. Обычно
любящие отцы и мужья хранят в рабочих кабинетах фотографии своей семьи, на
которых они счастливы. Но не в этом случае. Атмосфера здесь была холодной,
неуютной и строгой.