Смуглые лица скалились в вышине.
– Я по-грузински не говорю, – громко сказал Дима, выражая готовность вступить в контакт с властями.
Но они кричали на него не по-грузински. Дима, задрав голову, моргал, не понимая, чего они от него хотят. А они явно чего-то добивались, они требовали, разъяряясь все сильнее. Наконец, Дима увидел в волосатой лапе нечто вроде ножа – и к нему разом вернулась способность соображать. Он перестал отгонять от себя различные дикие предположения и вслушался. Они обращались к нему вроде как по-итальянски.
Назначенный в грядущей экспедиции медиком, Баранов в интернате изучал латынь. Он набрал в грудь воздуха и отчаянно закричал на этом языке:
– Заблудился! Я заблудился!
Они заржали.
– Вонючий варвар[2], – сказал один из них. – Куда же ты шел?
– Мне нужно в интернат, – пояснил Дима.
Неожиданно его огрели сзади по голове чем-то тяжелым. Дима шатнулся и, чтобы не упасть, вцепился в чью-то ногу. Его грубо пнули, и Дима рухнул на дорогу.
– Вы чего? – медленно спросил он, поднимаясь.
Бронзовое лицо, склонившееся к нему с коня, было ужасным.
– Не прикидывайся дурачком, варвар. Ты виноват ничуть не меньше, чем те, кто уже понес наказание.
Глаза Баранова широко раскрылись. Он быстро шмыгнул носом и почувствовал железный привкус крови. Разбили нос, гады… И это явно не Батуми…
Лошадь фыркала и толкала его мордой. Дима машинально отступил. И вдруг ему стало очень страшно. Эти четверо не шутили. Они собираются его убить.
– Товарищи, тут какая-то ошибка, – начал он.
Лицо ближайшего к нему всадника полыхнуло гневом, и Дима в ужасе сообразил: уж кому-кому, а этим людям он, Баранов, не товарищ. А как их называть? Господа офицеры? Граждане начальники?
Пока все эти бессвязные мысли носились по обезумевшим барановским извилинам, в вышине сверкнул меч. Дима увернулся, удар пришелся вскользь по левой руке. Стало горячо и сыро.
– Не надо! – заорал он. – Мужики, не бейте!
Они переглянулись. Потом один из них сказал:
– Ты пойдешь с нами в имение Варизидия, варвар, и горе тебе!
Дима перевел дыхание.
– Почему вы называете меня «варвар»? – спросил он. – Разве я что-нибудь разрушил?
– А что, для того, чтобы быть варваром, обязательно что-нибудь разрушить? – с неожиданным интересом спросил младший из четверых.
Дима ответил, боясь обидеть его своей образованностью: