Долго упрашивать не пришлось. Затея показалась еще любопытнее, чем если бы Жеана сразу повесили, без всяких разбирательств. Стали судить да рядить, и мудрая домна Гвискарда присудила так: чувства, испытываемые Жеаном, похвальны и достойны всяческого одобрения; но поскольку грубым мужланам, сыновьям скотниц и конюхов, подобные чувства испытывать непозволительно, то…
Тут Жеан совсем голову потерял от страха, ибо потащили его к петле.
А Бертран де Борн, все так же забавляясь, крикнул:
– Может, какая-нибудь милосердная дева возьмет его в мужья, согласно старинному обычаю?
Дамы так и покатились со смеху. Ах, какой затейник этот Бертран де Борн!
Надели Жеану петлю на шею. У того вдруг в штанах сыро стало. Кому охота помирать в такой светлый день, когда лето только начинается? Никому не охота.
И закричал Жеан – всей утробой взвыл:
– Милосердия!
Подтолкнули его ближе к дереву и на чурбачок, специально от кухни притащенный, встать велели.
Бертран между тем к Марии де Вентадорн подобрался. За ручку взял, ручку ей поцеловал, к себе притянул и в округлое ушко прошептал:
– Продайте мне этого мужлана.
Как удивилась домна Мария – даже ушко порозовело.
– На что он вам, помилуйте!
Близко-близко темные глаза Бертрана, золотистым светом полные, озорные.
– Помилуйте, домна Мария, да кто же вешает курочку, несущую золотые яички!
– Так он отказался плакать.
– У меня заплачет.
– Что у вас на уме, Бертран де Борн?
– Ничего.
– Я вам не верю.
– А напрасно.
– Домна Маэнц говорит, что вы злой.
– Я исключительно злой, домна Мария, но это между нами. Домна Маэнц сердится за то, что я думал не о ней.
– А о ком? Ветреник!
– О графе Риго.
– Боже!
Между тем стали звать повара, чтобы тот вышиб чурбачок из-под ног Жеана. Не кавалерам же этим грязным делом заниматься!
Повар не то не слышал, не то делал вид, что не слышит. Жеан трясся так, что едва с чурбачка не падал.
– Продайте, – повторил Бертран.
– Обещайте мне, – многозначительно произнесла графиня Мария, – обещайте мне кое-что.
– Разумеется!
– Я отдам его вам без всякой уплаты, если вы сочините изящную сирвенту о жемчужной слезке.
– Разумеется!
– И никаких там Жеанов, никаких скотниц. Чтобы это был рыцарь… или паж, но непременно благородного рода…
– Как пожелаете.
Жеан на чурбачке пошатнулся и, чтоб не задохнуться, обеими руками в веревку вцепился.