Забывая расстояние, отделявшее знатную девушку от скромной трактирщицы, Маргарита дружески обняла подругу своих игр и уроков.
Повинуясь непреодолимому влечению, старый купец встал и подошел к обеим женщинам; не сводя глаз с Маргариты, он смотрел на нее с восторгом и таким глубоким волнением, что это поразило госпожу фон Гейерсберг.
– Кто это? – спросила она Марианну.
– Какой-то купец, сударыня, – отвечала девушка. – Он сказал, что вы ему назначили здесь свидание.
Выражение тягостного изумления пробежало по лицу госпожи фон Гейерсберг.
«Как! – прошептала она. – Неужели простой купец? О, нет, это невозможно!..»
Она знаком подозвала Шлоссера и ласково отпустила от себя Марианну, которая поспешила к Маргарите.
Купец подошел с изящным, почтительным поклоном, в котором сказывался дворянин; этот поклон не ускользнул от внимания госпожи фон Гейерсберг.
– Правда ли, любезнейший, что я звала вас сюда? – спросила она, внимательно рассматривая его.
Да, сударыня, и вот письмо, которого вы меня удостоили, и к которому было приложено другое письмо, написанное очень дорогой рукой, давно уже покрытой холодом смерти.
– Это так, – сказала госпожа фон Гейерсберг, узнавшая свой почерк, – но каким образом это письмо попало в ваши руки?
– Потому что оно было адресовано на имя рыцаря Герарда фон Брука, а рыцарь Герард фон Брук – я.
– Но к чему же этот купеческий костюм, который так странно противоречит вашим изящным манерам…
– Это маска, сударыня!
Госпожа фон Гейерсберг почувствовала облегчение и вздохнула.
– Потрудитесь идти за мной в ту комнату, – сказала она мнимому купцу, указывая ему на соседнюю с большой залой комнату. – Мы там поговорим свободнее.
Он сделал движение, будто хотел подать руку госпоже фон Гейнсберг, но тотчас поправился и только снова поклонился.
Как только они вошли в маленькую гостиную, как только Вальдемар запер дверь, он взял стул и сел возле госпожи фон Гейерсберг.
– Эта молодая девушка, которая с вами, – сказал он взволнованным голосом, – дочь моя… не правда ли?
Госпожа фон Гейерсберг колебалась.
– Не бойтесь ничего, – сказал он ей. – Я тот самый человек, который обожал вашу несчастную подругу, и которому она отдала и сердце, и жизнь. О, не отвечайте! Я чувствую что-то, что говорит мне, что эта прекрасная и благородная девушка – то самое дитя, которое я считал навсегда потерянным для себя, и о существовании которого я только теперь узнал из письма Эдвиги. Маргарита похожа на вас обеих, как будто Богу было угодно соединить в ней ваши черты, как он соединил ваши сердца.