— Да не стой столбом, убивай кроликов, — почесал щетину
гнусавый.
— Кроликов? — переспросил я, радуясь и одновременно еще больше
чувствуя какую-то предательскую тяжесть внизу живота.
Присмотревшись, я заметил, что мордочки и лапки пушистых зверьков в
самом деле были перемазаны кровью. Один из них зевнул, обнажив
полную острых зубов пасть, и тут же мою голень полоснуло огнем.
Кролик. Вцепился в ногу так, что стянуло штанину. Деловито крутит
всем телом, пытаясь инерцией оторвать зажатый челюстями кусок.
Совсем как крокодил. По мне будто молния прошла от черепа до пятки,
и я со всей силы дернул этой многострадальной ногой. Кроль
отправился в дальний полет, напоследок особенно больно скользнув
зубом по ране.
— Нет, волков, — зло огрызнулся гнусавый.
Я пытался найти на трупах следы оружия, чтобы понять, кто же их
всех убил, но куда там, они просто лежали в разорванной,
пропитанной кровью одежде. Да и времени на это у меня не было.
После того, как их собрат пролил первую кровь, остальные зверьки
встали на задние лапы, принюхиваясь, а затем, под истошный крик,
разом бросились ко мне.
— Сейчас и узнаем, из какого ты теста, — ухмыльнулся кто-то из
пятерки.
Болевой шок. Говорят, от него можно умереть. Меня всегда мучил
вопрос, как это возможно, ведь известно, что в критической ситуации
человек боли вообще не чувствует. Как древний воин, которому уже
пропороли живот, а он продолжает идти в атаку, выкрикивая имя
своего императора или бога, как попавший в аварию, лишившийся
конечности, еще не понял, что стал инвалидом. Так и я, выбросив к
черту бесполезный клинок, рухнул на траву, чтобы хотя бы телом
передавить кровожадных дьяволят.
Во время битвы с маленькими хищными кроликами есть одна большая
проблема — их много. Можно бить с размаху ногой, прикладывая сразу
троих ушастых, можно брать их в руки и сворачивать шеи, ломать
черепа, можно даже бежать прямо по ним, стараясь как можно меньше
тормозить и быть на земле. Но когда против тебя сотня кроликов, не
победить никому. Пока ты разбираешься с одними, другие уже
вцепились тебе в ноги или даже в спину. Прыгучие сволочи с разбегу
вгрызались в лицо, прокусывая ноздри и норовя вывернуть их
наизнанку.
Но боли почти не ощущалось. Чтобы ее испытывать, нужно позволить
сигналу от места ранения дойти до мозга, и дать мозгу время
обработать этот сигнал. В моем случае мозг бурлил, приказывая телу
сражаться, и для боли просто не оставалось времени. Я хватал
кроликов за мягкие животы и сжимал с такой силой, что из них все
лезло наружу, я придавливал их к земле, вворачивал пальцы в большие
незащищенные уши и, конечно, тех тварей, что норовили укусить меня
в лицо, я кусал в ответ. Кто бы знал, что у человека настолько
сильные челюсти. Остервенело вгрызаясь в пушистые шкурки, я слишком
поздно задумался о сохранности своих зубов. Вернее, даже не
задумался. Мне напомнила острая боль в десне, когда я прокусил шею
очередного гада до позвоночника. Докусался.