Шаман медленно повернул голову, и чуть
склонил ее. Мальчишка всем нутром ощущал на себе его тяжелый,
пронизывающий завесу взгляд. Уродливые, алые символы на тряпке, еще
больше вгоняли Атыма в страх.
- Я дам тебе ответ – мрачно произнес
Куща, и подняв руку осторожным движением достал бубен, вечно
висевший на его спине – Дай мне минуту, и та, которую ты ищешь,
явится сюда сама.
- Давай, делай! – прокричал через
ружье Главный – Обманешь, пожалеешь!
- Духи мне врать не велят! – тихо
отозвался шаман, и шаг за шагом закружился в танце, ударяя бубном
по своему бедру.
Услышав ритм, мать Атыма громко
окликнула Кущу. Однако тот никак не отреагировал, продолжая
вращаться, и все громче распевая заклятье. Бросив сына, женщина
побежала вперед и упав на колени с мольбой вцепилась в меховые
штаны шамана.
Чужаки не понимали ни слова, видели
только мольбы на лице женщины. И это радовало их. Сулило скорую
добычу.
К сожалению, Атым, прекрасно понимал,
о чем мать умоляет шамана. Внутри у него похолодело, и мальчик на
дрожащих ногах попятился назад.
- Молю тебя, Куща! – причитала женщина
у ног – Не надо, не стоит оно того! Мы все того не стоим! Прошу
остановись, умоляю тебя!
Резким движением шаман поднял ногу и
поставив ее на плечо селянки, оттолкнул женщину прочь.
Не прекращая распевать слова древнего
языка, Куща воздел руки с бубном к небу и затрясся в глубоком
трансе.
Громадная тень, которая до сих пор
казалась лишь призрачной, начала обретать четкие формы. Она словно
стягивала в себя дым, и крепла с каждым словом пропетым
шаманом.
Чужаки с беспокойством переглядываясь
попятились назад.
Атым, отползший за спины своих
односельчан не выдержал, и загребая землю руками поднялся на
ноги.
Не оглянувшись больше ни разу, мальчик
бросился наутек.
Последним, что он услышал, были
истошные крики и беспорядочная стрельба за спиной…
9,5 лет
назад
Не сбавляя бега Петр вновь поднял
взгляд выискивая колыхание ветвей. Погоня не доставляла ему
радости, но вопрос надо было решить прямо сейчас. Иначе этот прыгун
так и будет мешать добыть мясо.
Еще несколько шагов и нога Петра
провалилась в корни. Раздался омерзительный, и совсем не деревянный
хруст.
Вскрикнув от боли, мужчина рухнул и
пропахав лицом землю врезался в кусок гранита. Ногу будто каленым
прижгли.
Схватившись за лодыжку, Петр прикусил
зубами воротник куртки и глухо застонал, катаясь по земле.
Ободранное лицо дико саднило, вывихнутый сустав сводил с ума
болью.