Одарив парня снисходительным взглядом, зачерпываю
ложкой наваристый бульон и подношу ко рту. Вкусно… Даже глаза от удовольствия
прикрываю.
— Это бесполезно, Мейр. Ведьмы славятся своим
упрямством. Пока не захочет сама представиться, не скажет, как её зовут, –
говорит другу Бран, обиженно поглядывая на меня. Он сдался после трех попыток,
так и не дождавшись от меня и слова. А вот его друг оказался упрямее. Он
надежду пока не теряет.
Меня, признаться, это веселит. Эльфийку, кстати,
тоже. Она то и дело бросает на Мейра веселые взгляды, отвлекаясь от еды.
Любопытно, как эти трое познакомились? И когда?
— Раз не
хочешь говорить своё имя, буду звать тебя «ведьмочка», — тяжело вздохнув, говорит
Мейр.
— Прокляну, – флегматично угрожаю ему.
— За что? – изумляется парень.
— За ведьмочку, – подобрев от еды, поясняю.
Я когда поем всегда добрею… И окружающие мне
больше нравится начинают. Вот и сейчас, глядя на Мейра, отмечаю, что парень мил
в своем упрямстве.
— Так ты ж ведьмочка. Что в этом?.. — заметив мой
предупреждающий взгляд, оборотень замолкает. Ровно на секунду. – А как к тебе
тогда обращаться?
— Никак, – какой же непонятливый оборотень
попался…
— Ну… «ведьмочка» звучит лучше чем «никак», – задумчиво
произносит шутник, озорно сверкая глазами.
Шутить изволит.
Я решаю тоже показать, что у меня есть чувство
юмора. Легкое движение пальцами, и в тарелке оборотня вместо трех кусков мяса
ползают черви. Черные… жирненькие…
Хорошо
получились!
— Фу-у-у! — резко отодвигая от себя тарелку,
вскрикивает оборотень. Сбоку от меня испуганно пищит соседка. Ей черви тоже по
душе не пришлись. И только Бран, хоть и скривившись, молчит. – Ведьма, убери
это! Верни моё мясо! – обиженно смотря на меня, требует парень.
Широко улыбаясь, отрицательно качаю головой. Мне
приказывать и что-то требовать опасно. Хуже стать может.
— Пожалуйста? – пробует другой подход Мейр,
быстро сообразив. Всегда знала, что оборотни лучше всех других рас нас, ведьм,
понимают.
Просьба работает лучше. Делаю новый жест рукой, и
черви бесследно исчезают.
Внимательно осмотрев содержимое тарелки, Мейр с
сомнением спрашивает:
— Это можно вообще теперь есть?
И такое лицо при взгляде на мясо у него
грустное-грустное, что, сжалившись, произношу:
— Можно. Я просто иллюзию наложила. Качество и
состояние еды не меняла.