— Передай Тимуру, — протянул мне лист
согласования маршрута Фома, стоило только приблизиться к нему и
остановиться рядом.
Лектор повернулся кинуть взгляд на
оставшегося у мотоцикла снайпера, и тогда в голове само собой
мелькнуло словосочетание: «вид в профиль». А следом посыпались и
другие ассоциации: «анфас», «фотоснимки», «розыск», «опознание».
Ещё всплыло в памяти, как изучали журналы с фотопортретами и
снимками известных преступников, но я не был готов поручиться,
будто видел среди них карточку с изображением лектора.
Поэтому молча забрал листок и
двинулся к мотоциклу, но сразу передумал, решив поделиться своими
сомнениями с младшим сержантом.
— И охота вам только по такой жаре
куда-то ехать? — поинтересовался я, обернувшись. — Ладно, у нас
работа, а вы-то чего? Кажется, за сегодняшний день на всю жизнь
пыли наелся!
Лектор только плечами пожал, а Фома
не преминул заметить:
— Кажется — крестится надо! В нашем
деле уверенность нужна!
— Чего нет, того нет, — пожал я
плечами, дошёл до мотоцикла и протянул листок Тимуру.
Снайпер быстро проглядел разрешение
на передвижение по закрытой территории и кивком указал мне на
велосипедистов, а сам приготовился вызвать диспетчера: глубоко
вдохнул и зажмурился. Повинуясь жесту напарника, я развернулся, и в
этот момент лектор вновь нагнулся к своему пиджаку.
— Не стоит, — предупредил его Фома,
положив ладонь на предусмотрительно расстёгнутую кобуру.
Дядька замер, а я решил последовать
примеру сослуживца и дёрнул хлястик собственной кобуры. Отвлёкся на
это и не придал значения шажку в сторону младшего из
велосипедистов. Решил, что он захотел сместиться с возможной линии
стрельбы, да только пацан вдруг растопырил пальцы, и с них на Фому
перекинулась ослепительная дуга! Пулемётчик в самый последний миг
перехватил разряд раскрытой ладонью, и всё равно его забросило в
росшие на обочине кусты, да ещё отбитая молния не погасла, а
отлетела ко мне целым ворохом ослепительных искр!
Я даже рот от изумления разинуть не
успел, как получил удар в грудь, крутанулся волчком и рухнул за
землю. Больно не было, и даже получилось остаться в сознании, но
руки и ноги непроизвольно дёргались, а мышцы пресса свело до такой
степени, что едва не треснули рёбра. И — ни вдохнуть, ни
выдохнуть.
А сердце? Оно вообще бьётся?!