И не только
голос! Вместо привычной заспанной рожи среднестатистического
невыспавшегося школьника из зеркала на меня таращился какой-то
пятилетка с огромными белыми глазами без зрачков. Да еще и вены
как-то неестественно то вздуваются вокруг них, то приходят в норму.
И волосы длинные… и худющий весь какой-то. Да еще и почему-то
краски мира скачут от черно-белого к цветному спектру и обратно…
Что-то явно не так.
– Так, ну
давай рассуждать логически. Может ли это оказаться розыгрышем? Да
ну, бред, кто, как, почему и зачем мог сделать с человеком такое. А
даже если и мог, то на кой ему я дался? Похищение? Да ну нет, опять
же – кому я нужен? Блин, грустно звучит так-то... Сон? Бредовый
сон. Звучит как рабочая версия. – Ущипнул себя за руку, надеясь
проснуться и… ну, как и ожидалось, не произошло ничего. Оно и
логично – голова и раньше болела, и ничего, не
просыпался.
Раздосадованный тем, что догадка ускользает все
дальше, совершенно по-детски помотал головой и чуть не сел там же,
где стоял. Голова закружилась, как при сильной умственной
усталости, хотя вроде ничего такого я не делал. Придя немного в
себя, интуитивно вновь посмотрел в зеркало. Голова уже не болит,
вены у глаз сгладились. Да и мир приобрел привычные краски. Только
усталость навалилась.
Краски, да,
но не формы. Я стоял в углу совершенно незнакомого небольшого
помещения прямоугольной формы. У дальней от зеркала стены лежал
футон, рядом с ним стояла тумбочка, на ней будильник, а внутри моя
повседневная одежда… Ну вот опять. С чего я взял, что это все мое?
Ладно еще будильник – вон он, стоит, вполне можно разглядеть даже
при неверном свете луны, пробивающемся через занавески. Ладно футон
– японскую анимацию я смотрел, знаю, что это такое. Но с чего я
решил, что там одежда, да при том моя?
– Вот
сейчас открою, а там игрушки какие-нибудь. Или принадлежности
канцелярские. Или вообще бензопила. – пробубнил я, решительно
направляясь к предмету мебели и стоически игнорируя вновь
усилившуюся головную боль. Резкое движение рукой, и жестом
заправского фокусника со дна ящика извлекается… Извлекается
толстовка. Детская. С каким-то странным рисунком, кажется, огонь
стилизованный или что-то такое. – Мда…
Настороженным взглядом еще раз прошелся по всей
комнате. Вон – полка, на которой лежат какие-то пыльные железки.
Память услужливо выдает, что это не просто куски металла, а вполне
себе смертоносное оружие – сюрикены и кунаи. Отец подарил на шестой
день рождения. Что за отец? Так вот же – возник образ мужчины
средних лет с холодным, аристократичным выражением на лице,
длинными волосами до середины спины, в домашнем белом хаори и с
такими же белыми, без зрачков, глазами, как у меня.